Но как я смогу доказать свою правоту? Своим двухлетним обманом мы с папенькой, похоже, обманули самих себя. В Тьерсене меня знают как мадемуазель Бланшар – бедную кузину принцессы Эланы. О том, что принцесса на самом деле – я, знают только король Алькании и его сын. Ну, еще наши слуги в Агаларе, мнением которых вряд ли кто-то станет интересоваться.

Конечно, Астор и Патрис подтвердят, что я – принцесса, но поверит ли им Венсан? Не подумает ли он, что они всего лишь пытаются избежать наказания за обман? И кому вообще он захочет поверить?

Конечно, пока есть лишь слово мадемуазель против моего слова. Но его величеству не составит труда отправить в Тьерсен кого-то из своих людей с моим портретом, чтобы убедиться, что мадемуазель не соврала.

И что сделает Венсан прямо сейчас? Велит заточить меня как самозванку в тюрьму? Или отложит это до получения дополнительных доказательств?

И чем это будет грозить моему отцу? Его величество и так не испытывал к нему теплых чувств, считая виновным в том, что произошло с его родителями и Шелларом.

Наверняка, он потребует у Астора лишить папеньку всех титулов и поместий и выдать ту, которую все считают принцессой. Я не знала, где находилась Бекки сейчас – в единственном письме, что я получила от родителей, о ней не было ни слова. У нее было с собой слишком мало денег, чтобы она могла позволить себе так долго ото всех скрываться. Но если она уже вернулась, то родители должны были отправить в Агалар – только там никто не удивится, если ее увидит.

Если я расскажу Венсану всё, как было на самом деле, мне придется признаться и в том, что мы изначально поменялись с Бекки местами как раз для того, чтобы его обмануть. А значит, всё равно в этой истории папенька будет выглядеть бесчестным человеком.

Мысли – одна ужасней другой – сводили меня с ума. Родители были далеко и не могли мне помочь, а я должна была принять какое-то решение.

Да, я могла сделать вид, что вовсе не знаю о признании мадемуазель. Это отсрочило бы на какое-то время неприятный разговор с человеком, которого все считали моим супругом. Но рано или поздно он всё равно потребует ответ.

В дверь постучали, и я услышала голос маркизы Анси:

– Ваше величество, вы не спите? Простите за беспокойство, но его величество просит вас пожаловать в его кабинет.

Я вздрогнула. Похоже, Венсан решил потребовать ответа прямо сейчас.

Стоило ли мне переодеться? Я посмотрела на себя в зеркало. Нет, какое бы платье я сейчас ни надела, оно не сделает меня краше – не придаст румянца моему лицу, не уберет темные круги под глазами.

Если его величество поверил мадемуазель, то в каком тоне станет он со мной разговаривать? Он и прежде, когда считал меня своей женой и настоящей принцессой Агаларской, не особо со мной церемонился. Чего же ждать от него обманщице мадемуазель Бланшар?

Я шла в кабинет супруга вслед за слугой, которого он за мной послал, и мысленно отвечала на тот вопрос, который он мне наверняка задаст – кто я? Я была намерена стоять на своем и говорить правду, от которой за два года обмана я почти отвыкла.

Быть может, в Шелларе есть какой-нибудь артефакт, вроде кристалла правды – он мигом бы разрешил сомнения его величества. Хотя, пожалуй, он был бы сильно удивлен, если бы кристалл показал, что правду говорим и я, и мадемуазель Пикард.

Секретарь распахнул передо мной двери в кабинет короля, а потом так же бесшумно их затворил. Я остановилась у порога, не решаясь поднять на Венсана взгляд.

Если он не поверит мне, то, возможно, я уже не вернусь в свои апартаменты. Что меня ждет – тюрьма, изгнание, пытки? При этой мысли я содрогнулась. И всё-таки посмотрела на его величество.

Я ожидала увидеть в его ответном взгляде ненависть, злость, презрение, но увидела совсем другое! Венсан впервые смотрел на меня с теплотой!

Я тряхнула головой, подумав, что схожу с ума от волнения. Но нет – взгляд его величества по-прежнему был полон участия и поддержки.

– Прошу вас, проходите, сударыня. Впрочем, наверно, пора сбросить маску. Должно быть, я должен называть вас мадемуазель Бланшар?

– О, ваше величество…, – пробормотала я, собирая всё свое мужество, чтобы ему возразить.

Но он не дал мне такой возможности и снова заговорил сам:

– Нет-нет, мадемуазель, не бойтесь! Я не намерен отыгрываться на вас за чужие преступления. Заставлять вас одну отвечать за тот страшный обман, в который вы оказались втянуты. И прошу вас не сердиться на мадемуазель Пикард – по моему разумению, правда всегда лучше лжи. Не могу сказать, что я одобряю ваше поведение, но вполне могу его понять. Дядя растил вас в своем доме с малых лет, и вы не могли отказать ему в той просьбе, с которой он к вам обратился, – ему не требовались мои ответы – он излагал свою версию, и я решила ее выслушать. – Представляю, насколько сложно вам было согласиться пойти на такую ложь. Вы и теперь вся дрожите, бедняжка.

Бедняжка? Я не ослышалась? Он никогда не порывался проявить хоть каплю жалости к принцессе Элане, но готов был сделать это по отношению к ее кузине?

– Поверьте – я не намерен вам мстить. Мести заслуживают совсем другие люди, которые воспользовались вашей преданностью и слабостью. Нет, не пытайтесь обелить его высочество – он предпочел спасти принцессу и пожертвовал вами, отправив вас в чужую страну.

Он подошел ко мне почти вплотную, и я снова вздрогнула. Его величество тут же отступил назад:

– Не беспокойтесь, мадемуазель! Теперь, когда я знаю, что вы – не принцесса Элана, я не причиню вам зла.

28. Я решаю молчать

Эти слова Венсана решительно изменили мой настрой. Теперь он уже не скрывал, что принцессе не приходилось ждать от него ничего хорошего.

– Было бы гнусно с моей стороны воспользоваться вашей беззащитностью. Вы оказались в моем доме не по своей воле, но я обещаю, что буду вести себя с вами как подобает настоящему дворянину. К сожалению, я пока не могу отпустить вас в Альканию, но, надеюсь, что ни в чем другом вы меня не упрекнете. Я еще не принял решение, как поступлю с принцем Агаларским, но мои отношения с семьей моей несостоявшейся супруги вас не должны касаться.

Он заговорил о папеньке, и я осторожно