Откуда было им знать про злодеяния, чинимые ломоносовыми и их подручными в масштабе всей страны, за период работы в НКВД арестовавших, осудивших к длительным срокам заключения и приговоривших к расстрелу тысячи и тысячи ни в чём не повинных людей…

Теперь и Шахри вслед за Айшей облачилась в траур, и изредка горожане могли видеть двух молодых статных женщин, одетых в чёрное и шедших по главной улице, высоко подняв головы и не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих.

Жители города прекрасно знали, что обе они – «дочери врагов народа», но весь их облик, степенное достоинство и прямота взгляда внушали людям почтение, граничившее с восхищением.

Время шло, неся с собою перемены. Всё больше открывалось в городе заводов и фабрик, школ, типографий и театров, куда люди шли с большой охотой.

Многие кази-кумухцы, заколотив свои дома или спешно их распродав, перебрались в Буйнакск и с удовольствием осваивали теперь новую речь и новую, советскую, психологию.

Умные и трудолюбивые лакцы, издавна прозываемые «хитрыми» за природную смекалку и сообразительность, обладая живым умом, восприимчивым ко всему новому и прогрессивному, успешно применяли все эти качества, постепенно внедряясь в городские структуры.

Ансар был одним из первых кази-кумухцев, поселившихся в Буйнакске и завоевавших его своим трудолюбием и основательностью. Предложение ему должности замдиректора одной из буйнакских фабрик удивило его, ибо в качестве родича ссыльных «элементов» он автоматически становился неблагонадёжным. Власти города, однако, не засомневались в его благонадёжности и были правы, поскольку Ансар на самом деле подошёл к своему назначению с присущей ему ответственностью.

Фабрика осваивала производство шерсти, и Ансар отвечал за её поставки. Понимая важность и значимость производства, работники фабрики всё своё время отдавали процессу, чтобы фабрика могла скорей начать приносить доход государству. И Ансар тоже работал в поте лица, всей душою болея за вверенное ему хозяйство.

Теперь, когда он возвращался с работы, домочадцы давно уже спали, и лишь Айша сидела, терпеливо ожидая Ансара. Едва заслышав у ворот его шаги, она тут же вскакивала, спешно принимаясь разогревать кастрюли и сковородки, чтобы накормить своего любимого и всегда желанного мужа.

А после, глядя с нежностью, как он ест, она опять сидела и терпеливо ждала, когда же он примется рассказывать ей о событиях прошедшего дня.

* * *

– Так, дети, собирайтесь-ка в путь-дорожку, скоро мы уезжаем!

Известие произвело ожидаемый эффект, и дети принялись наперебой расспрашивать Ансара, что он имел в виду.

– Именно то, что я и сказал! Мы отправляемся на отдых! – весело отвечал он.

– Когда? Куда? – возбуждённо закричали дети.

– Через три дня. В Железноводск. У вас каникулы, у меня отгулы, вот я и решил вывезти вас. И воздухом целебным подышите, и водичку попьёте, и места прекрасные увидите…

– Ура-а-а! Вот здорово! Мам, ты ведь тоже поедешь? – Двенадцатилетняя Малика обратила к Айше сияющее лицо.

– Нет, дорогая, вы поедете с папой… Он берёт вас и Далгатика, ну, а мы с тётей Шахри останемся дома и будем вас ждать!

– У-у-у, я хочу с тобой! – Малика надула губки, но тут же решила успокоить и мать, и себя:

– Ну, ладно, ты оставайся, а я… я привезу тебе подарочек!

– Хорошо, милая, договорились! – Айша улыбнулась девочке, неожиданно заметив, как та вытянулась за последнее время.

Было воскресенье, и они сидели в саду, наслаждаясь тихими летними сумерками. Огромное ореховое дерево, точно шатёр, накрывало своей кроной то место, где они сидели в белых плетёных креслах за белым же плетёным столиком, на котором в тонких фарфоровых чашечках дымился душистый чай. Чуть поодаль, между деревьями Ансар приладил большой гамак, бывший излюбленным местом ребятишек, а рядом, к другому дереву, и деревянные качели, подбрасывавшие их чуть ли не до самого неба.

Здесь же, в саду, Ансар соорудил красивый белый бассейн, круглой формы и совсем неглубокий, а над ним железный душ, в который сверху поступала из огромного бака вода, дождевая и постоянно тёплая, поскольку бак был всегда открыт и доступен и дождю, и солнечным лучам.

Сад был излюбленным местом отдыха для всего их семейства, и если в доме не случалось гостей, то вся семья сходилась за белым плетёным столиком под кроной орехового дерева, и идиллия эта была маленьким счастьем после всех выпавших на их долю бед.

Через три дня Ансар вместе с взволнованными и счастливыми детьми отбыл в Железноводск, откуда они каждый день отправляли домой открытки с видами города. А ещё через неделю страну потрясло страшное известие. Началась война с гитлеровской Германией.

Немцы наступали. Армия Страны Советов, терпя неисчислимые потери, отчаянно оборонялась. Гитлеровский план молниеносной войны, хотя и потерпел неудачу, но успел нанести ощутимый удар по не готовой к войне стране. Призывы «Родина-мать зовёт!», «Всё для фронта, всё для победы!», «Ни шагу назад!» и другие придавали решимости и укрепляли волю советских людей, для которых война стала своего рода лакмусовой бумажкой, доказывавшей, что подавляющее большинство населения страны под названием Советский Союз всем сердцем приняло Советскую власть.

Страна едва взяла курс на индустриализацию, и внезапно грянувшая война с её ничем не измеримым ущербом в то же время помогла людям, ощутив своё единство в борьбе с фашизмом, сплотиться вокруг своей Коммунистической партии.

Война, как пелось в популярной песне, действительно была и священной, и народной, и Дагестан, конечно, не остался в стороне от великой битвы. Не было семьи, которую случившееся не коснулось бы так или иначе. Вместе с русскими, украинцами, белорусами, узбеками, казахами, грузинами, армянами и всеми другими народами Союза ССР сражались и мужчины небольшой горной страны на юге России.

Немцы рвались к Кавказу, усматривая в нём объект своих национальных вожделений. Уже и небо над Кавказом потемнело от фашистских самолётов, и земля успела принять на себя первые удары бомб, но Советской Армии удалось отбросить немцев от Кавказа, и война продолжалась уже на российских равнинах.

И в тылу во имя победы круглосуточно работали заводы и фабрики, больницы и госпитали и, конечно же, военкоматы, набиравшие добровольцев, которых с каждым днём становилось всё больше.

Сводки с фронтов были неутешительны, и казалось, что нет и не будет конца этим ордам людей, для которых слова «Хайль Гитлер!» значили гораздо больше, чем вера в Бога.

Завод, на котором работал Ансар, перешёл на «оборонку» и работал теперь бесперебойно. Ансар сутками пропадал на работе и, возвращаясь домой под утро, едва держался на ногах от усталости.

В один из таких дней он пришёл домой поздно и, отказавшись от ужина, тут же забылся сном, едва коснувшись головой подушки.