На знакомой лестничной площадке гудела кучка мужчин, которые смолили сигареты и яростно выкрикивали непонятные лозунги:

– Бразилия всегда лучше! Или, на худой конец, Италия! А Франция, я вам скажу, – ей в подметки не годится! Они нам еще с Наполеоном проиграли!

– Ну чо мелешь?! Заткнись, говорю! Франция! А чего ж она тогда до финала дошла?! Бразилия, главное!! А чего ж тогда итальянцы победили?! Куда ты дымишь-то? Ты мне в лицо, в глаза мне! Чего, говорю, Франция дошла до финала?

– А я так скажу!! Дайте, я так скажу!! Главное в футболе… Слышьте, а я… да кому я тут говорю-то?!! Ну вас на-а-а-а фиг!! Я ваще токо за нашу сбо-о-о-орную болею!.. Слышь, тетка! Ты куда тянешься?! Чо, говорю, делать собираешься?

Василиса только подняла руку к звонку, как на нее налетел тощенький мужичок без передних зубов:

– Ты звонить, что ль, собираешься? Совсем, да? Не, ребя, она звонить собралась! – обратился он к спорщикам и выразительно покрутил у виска. – Совсем, да? На поминки ж не звоня-а-а-т! Туда просто так – берут, денюжку отдают и проходят. Денюжку можно мне отдать.

– На какие поминки? – испугалась Люся: неужели правда? И ведь как не хотелось верить!! – Мы, товарищ, не на поминки, мы к Кубышовым. Мы у них недавно свадьбу проводили, они сына женили, а сейчас…

Мужчины притихли, обернулись к дамам и теперь с огромным вниманием пыхали дымом прямо им в лица.

– Пра-а-ально, они сына женили, Витальку. Свадьбу провели, а теперича – поминки, все по порядку, – объяснял все тот же щуплый мужичонка.

– А чегой-то я Витальки-то нигде не наблюдаю? – встрепенулся вдруг один спорщик. – Главное, мать концы отдала… скончалась, а он где-то шарахается! Чай, не таракана пришибли – матушку родну! Чо ему – на похороны заскочить некогда? Занятой, что ль, такой? Деловой, да?

– Дык как он заскочит-то, ядрена луковка! Он же ж в Италии и есть! Теща-то ему с евойной женой цельных две путевки укупила! Токо ехайте – отдыхните!

– Не в Италии, а в Анталии, лапоть ты!

Подруги все шире раскрывали рты, значит, все верно – Наталья Федоровна скончалась.

– Подождите, господа… – манерно ухватилась за виски Василиса. – Я вас правильно понимаю – здесь сейчас поминки?

Господа поддернули вытянутые штаны, а некоторые даже проявили сверхуважение – стали дымить в сторону.

– И кто же этот несчастный? – допытывалась Василиса Олеговна.

– Дык ясно кто! Колька, брательник мой несчастный, – закручинился мужичок без передних зубов.

– Еще не лучше!! – взвыла Люся. – А как это произошло? Он же вчера у нас был!! Когда он скончался?!

– Ты чо?!! – захлебнулся брат бедолаги. – Ты чо?!! Он-то еще не скончался!! Вон там Колян, за столом спит! Это Наташка откинулась!

– Так вы сказали, что он несчастный, я думала…

Мужчина обозрел присутствующих сотоварищей, как бы приглашая их вместе с ним полюбоваться на такую глупую бабу:

– Не, слышь, ребя, а то он теперича счастливый будет, да? – И уже сердито спрашивал у Люси: – А кто его теперича кормить-то будет? Наташка, она хоть и липкая баба была, до измору, бывало, Кольку-то доводила своими бабскими выкрутасами – то с ей в кино сбегай, то цветок ей из клумбы выдерни, все чегой-то ей не хватало! Но, однакось, кормила братана справно. Да и от работы не пряталась.

– Ой, да и куды от ее спрячешься-то, от работы. Это ладно Колька так за ейной спиной пристроился, а у меня вон на шее семеро! И комуй-то надо мою ораву кормить?! – вздохнул длинный мужик во фланелевой рубашке.

– А ты б себе ишо три семьи завел! Жалится он тута! – хмыкнул старичок, который вообще пыхтел далеко в углу самодельной папироской и в спорах до сего момента участия не принимал. – На кой леший тебе Валька потребовалась, коль законна жана имеицца? Теперича и ташшишь своих трое да ейных четверо! А Наташка хороша баба была, токо вот нашу родову не жаловала, потому как мы ить завсегда всей деревней приезжам, да и не любим тосковать-то долго – кажон месяц отмечамси, а кому ж надоть таку-то ораву в комнатенке ентой принимать? Но уж коль приезжам, так она завсегда нас принимат, кормит от пуза, а ить это ж каки деньги-то надоть! Потому как нашего Кольку любила!

Среди родственников произошли разногласия. Подругам уже давненько надо было наведаться ко вдовцу Николаю, но пропустить ценные дебаты они просто никак не могли.

– Да и чего ты, дед, понимашь – любила!! От ежли б Натаха-то нас уважала, так могла б и побогаче принимать! Вон у ей скоко деньжищ! Таку Витальке свадьбу справила, даже в путешествие их отъяпонили, а кода я на трахтур занимал, дык ить ни копейки не дала!!

– Так ить у их раньше-то не было! У их же ж токо в последнее время деньжата-то зашевелились! Мне так Колька и сказал! Грит, мою колоду в званьях повысили, и мы, грит, Витальку отделять собирамся! Квартирку ему купили новы-то родственники! Видал? Нова родня квартирку купила и отправила молодых к японой матери, то ись в свадебное путешествие! А вот моей Аньке фиг кто чо купит! Ее и замуж-то брать не хотят! А тут тебе – породнились с богатыми-то, и пожалте – живут, как в малиновом варенье!

– Скажите, пожалуйста, а как давно ее повысили? – зацепилась Люся. – Наталью Федоровну.

– Да кто ж ее знат?! Сходи да спроси! А то ходют-ходют, милиция тут все вызнавала, теперича ты!

Василиса вежливо поблагодарила мужчин за приятную беседу и потянула Люсю в квартиру.

В комнатах царила весьма оживленная атмосфера. Если бы не черные занавески на зеркалах, трудно было бы догадаться, что гости скорбят по покойной хозяйке. На кухне курили две сдобные барышни в спортивных костюмах с сильно накрашенными губами, за столом шел оживленный спор – сколько нужно лить уксуса в банки, чтобы огурцы хрустели, как болгарские, а не мякишем были, как у Петровны – во рту прям как лягушку жуешь! И живо звякали ложки. Компания, похоже, состояла сплошь из родственников Николая – все громкоголосые, обряженные в яркий китайский ширпотреб и с неробкими манерами.

– Вась, смотри, – шепнула Люся, кивнув на стол.

Стол поражал изысканной сервировкой. Несмотря на то что над ним немало потрудились голодные скорбящие, не заметить этого было нельзя – красивые тарелки, высокие бокалы, кое-где еще сохранились вычурно сложенные салфетки, и даже портрет в черной рамке украшен затейливой икебаной. Трудно было представить, чтобы такую красоту соорудила хоть одна из приглашенных.

– Ну и чего ты возрадовалась? – буркнула Василиса. – Между прочим, по правилам этикета поминальный стол не украшают, потому что не праздник все же…

– О! Еще кого-то черт принес! – заметила вошедших шустрая бабенка, которая набивала сумку какими-то яркими пакетами из кухонных шкафов. – А вы кто ж такие будете? Ежли с работы, дак они все вчера уж отужинали, сегодня токо близкие родственники! А ежли подружки каки, дык быстренько по три рюмочки и по домам – вдовцу покой нужон! Переживат он!