вымачивать и выделывать почти все виды кожи, а если у вас есть козы, я могу за ними присматривать. Я люблю коз.

Амшат задумчиво посмотрел на Эск. Она почувствовала, что от нее ждут продолжения.

— Матушке не нравится, когда люди сидят без дела, — сообщила она и в качестве дальнейшего объяснения добавила:

— Она всегда говорит, что девушка, которая умеет работать руками, никогда не останется без средств к существованию.

— Или без мужа, — бессильно кивнул Амшат.

— Вообще-то, матушке есть что сказать по этому поводу…

— Не сомневаюсь.

Амшат посмотрел на свою старшую жену, и та еле заметно наклонила голову.

— Прекрасно, — объявил он. — Если ты будешь нам помогать, то можешь остаться. А ты умеешь играть на каком-нибудь музыкальном инструменте?

Эск встретила его пристальный взгляд, не моргнув глазом:

— Может быть.

* * *

Так Эск, с минимальными трудностями и легким сожалением, покинула Овцепикские горы с их грозами и метелями и присоединилась к зунам в великом торговом путешествии по Анку.

В караван входило не меньше тридцати барж, на каждой из которых плыла, как минимум, одна многочисленная зунская семья. Все суда везли разный груз, и большинство бар было связано вместе, так что, если зунам вдруг взбредало в голову пообщаться друг с другом, они просто подтягивали трос и перебирались на соседнюю палубу.

Эск устроила себе гнездышко в тюках шерсти. Там было тепло, слегка пахло матушкиным домиком, и, что гораздо важнее, там ее никто не беспокоил.

Но сама она начинала немного тревожиться из-за магии.

Магия определенно выходила из-под контроля. Эск не творила чудеса, они случались сами собой. И она чувствовала, что, узнав о ее способностях, зуны вряд ли придут в восторг.

Это означало, что, если она мыла посуду, ей приходилось подолгу греметь и плескаться водой, чтобы скрыть тот факт, что тарелки моются сами собой. Если она бралась что-то починить, это нужно было делать, забившись в укромный уголок палубы, чтобы никто случайно не увидел, что края дыры срастаются как.., как по волшебству. А еще, проснувшись на второй день путешествия, Эск обнаружила, что за ночь несколько тюков шерсти, стоявших рядом с посохом, сами собой вычесались, спрялись и смотались в аккуратные клубочки.

Она выбросила из головы все мысли о разжигании огня.

Тем не менее, были и радости. Каждый медлительный поворот огромной бурой реки приносил новые впечатления. Им встречались участки нетронутого леса: баржи преодолевали их, придерживаясь середины реки, причем мужчины вооружались, а женщины прятались под палубу — все, кроме Эск, которая сидела, с интересом прислушиваясь к фырканью и чиханию, несущимся им вслед из растущих по берегам кустов. Попадались земли, занятые фермерскими хозяйствами. Они проплыли мимо нескольких городов, значительно превосходящих размерами Охулан. Здесь были даже горы, пусть старые и невысокие, а не молодые и ершистые, как Овцепики. Не то чтобы Эск испытывала тоску по дому, это не совсем так, но иногда она ощущала, что сама, как лодка, дрейфует на бесконечной веревке, оставаясь, тем не менее, привязанной к якорю.

Иногда баржи останавливались. По традиции, на берег сходили только мужчины, но лишь Амшат, надев церемониальную Лгунскую шляпу, мог разговаривать с не-зунами. Эск обычно ходила вместе с ним. Он попытался было намекнуть, что ей следует подчиняться неписаным правилам зунской жизни и оставаться на борту, но намеки для Эск — все равно что комариные укусы для среднестатистического носорога. Она уже начала понимать, что если игнорировать правила, то люди в половине случаев без лишнего шума переписывают их так, чтобы вас они не касались.

Кроме того, у Амшата сложилось впечатление, что каждый раз, когда Эск идет вместе с ним, он выручает хорошую цену. В выглядывающей из-за его ног маленькой девочке с решительным прищуром присутствовало нечто такое, что заставляло самых закаленных рынком купцов побыстрее заканчивать торг.

По правде говоря, это начинало его беспокоить. Когда рыночный перекупщик из обнесенного стенами города Земфиса предложил ему за сто тюков шерсти мешочек ультрамаринов, откуда-то из области карманов Амшата послышался голосок:

— Это не ультрамарины.

— Ты только послушай этого ребенка! — ухмыляясь, воскликнул перекупщик.

Амшат с сосредоточенным видом поднес один из камней к глазу.

— Я слушаю, — сказал он. — Но они выглядят как самые настоящие ультрамарины. У них есть и блеск и мерцание.

Эск покачала головой:

— Это обычные хамелеоны.

Она выпалила это не подумав и тут же пожалела о своих словах, потому что оба мужчины повернулись и уставились на нее.

Амшат повертел камень на ладони. Подкладывание камней-хамелеонов в шкатулку с настоящими самоцветами, чтобы хамелеоны переменили свой цвет, было традиционным трюком, но в глубине этих камушков горел подлинно-синий огонь. Амшат внимательно взглянул на перекупщика. Зун получил прекрасную подготовку в искусстве Лжи и сейчас, приглядевшись, различил еле уловимые признаки.

— Если есть какие-то сомнения, — сказал он, — то они легкоразрешимы. Нам достаточно отнести камни к оценщику на Сосновую улицу. Всему миру известно, что в гипактической жидкости хамелеоны просто-напросто растворяются.

Перекупщик разом стушевался. Амшат слегка переменил позу, и по тому, как напряглись его мускулы, можно было заключить, что любого неожиданного движения со стороны его собеседника будет достаточно, чтобы тот оказался на земле в пыли. Еще этот чертов ребенок пялился на торговца прищуренными глазами, словно хотел проникнуть в самые потаенные его мысли… Нервы перекупщика не выдержали.

— Я сожалею об этом злосчастном разногласии, — поспешно сказал он. — Я искренне считал эти камни ультрамаринами, но, дабы не посеять между нами разлад, прошу тебя принять их в дар, а что касается шерсти, то могу ли я предложить тебе этот превосходнейший розетт?

Он вытащил из крошечного бархатного мешочка небольшой красный камешек, но Амшат даже не взглянул на него, а вместо этого, не отводя глаз от перекупщика, передал камень Эск. Та кивнула.

Когда торговец поспешно зашагал прочь, Амшат схватил Эск за руку и чуть ли не волоком потащил ее к лавке оценщика, которая была не более чем нишей, вырубленной в стене. Старик-оценщик взял самый маленький из ультрамаринов, выслушал торопливые объяснения Амшата и, налив в блюдечко гипактической жидкости, бросил в нее камень. Тот, пенясь, растворился без следа.

— Очень интересно, — заметил оценщик и, подхватив пинцетом другой камень, рассмотрел его под лупой. Спустя некоторое время оценщик вынес свое заключение:

— Это действительно хамелеоны, но примечательно хорошие экземпляры. Они, конечно же, чего-то стоят, и я, к примеру, готов предложить вам.., у девочки что, глаза болят?

Амшат подтолкнул Эск в бок, и она перестала испытывать на оценщике очередной Взгляд.

— ..Я предложил бы вам, скажем, два зата серебра.

— Скажем, пять, — любезно