Тина протянула мне пачку молока, но я жестом отказался. Судя по виду – ультрапастеризованное.

– Как спалось? – спросила она.

– Хорошо.

Я внимательно на нее посмотрел. Знает ли про Луиса?

– Просыпался пару раз.

Эндрю убрал телефон в задний карман и присоединился к нам. Выдвинул стул.

– Псина разбудила? Не затыкалась всю ночь!

– Не преувеличивай, – поправила Тина. – Не всю.

– Ну не знаю, – ответил он. – По крайней мере, она старалась.

Мы немного поговорили о несентиментальном отношении греков к животным. Тина, которая утверждала, что спала и ничего не слышала, высказала мнение, что бедную шавку, наверное, не кормят и вообще не дают спать. Я предположил, что она либо чересчур серьезно подходит к своим охранным обязанностям и лает на каждого встречного-поперечного, либо брешет просто от отчаяния, надеясь, что кто-нибудь придет и ее спасет.

– Проблема в том, – добавила Тина, – что этот лай не просто мешает, он выводит из себя, потому Эндрю, наверное, и не спал. Это как поздняя гулянка у соседей. Просыпаешься от шума, но успокоиться не можешь из-за наплевательского отношения.

– Эмоциональный аспект шума, – изрек я. – Обсудим?

Эндрю отодвинул кофе и встал, с важным видом печатая что-то в телефоне. Заявил, что попробует выяснить, кто хозяин псины – возможно, подрядчик – и поговорит.

– Ни в какие ворота! – добавил он. – Хватит того, что они днем ковыряют нашу землю. Не понимаю, почему надо еще и лишить нас сна!

«Нашу землю». Я вяло отметил про себя его оговорку.

Моя рука оказалась в столбе солнечного света, и я чувствовал, как поджаривается кожа. Денек ожидается – настоящее пекло! Наклонился почесать укус на лодыжке и тут же обнаружил другие, на шее, руках и лице.

– Черт! – Ощупал пальцами. – Сожрали заживо!

– Кстати, кусают только самки, – заметил Эндрю. – Ты знал? Самцы ищут нектар, и только самки – кровь.

– И не говори! – со смехом отозвался я.

Многозначительный ответ одного мужчины другому.

Послышался рев мотора. Машина, трясясь на ухабах, преодолевала последний крутой подъем. Потом тишина, хлопок водительской дверцы. Из-за угла появилась хмурая Элис в шортах и коротенькой маечке поверх бикини.

– Здравствуй, солнышко! – произнес я, надеясь вызвать улыбку.

Не отвечая, она стремительно подошла, положила на стол бумажный пакет и повернулась к Эндрю.

– В порту куча полицейских! Вчера в клубе кое-что случилось. Напали на девушку. – Она ухватилась рукой за спинку моего стула, но смотрела не на меня, а на Тину. – Где Фиби и Дейзи?

– Еще не вставали, – отозвалась та. – Спят. Какой ужас… – Вынула из бумажного пакета и аккуратно разложила на столе девять нектаринов и плоскую сероватую булку хлеба. Похлопала по соседнему стулу. – Сядь!

Элис неохотно опустилась на краешек. Эндрю заложил руки за голову и пристально ее рассматривал.

– Изнасилование? – спросил он.

Щека Элис подергивалась, но голос звучал спокойно.

– Подробностей не знаю, но полиция везде. Женщина из пекарни сказала, что они пробыли там всю ночь. Она тоже почти ничего не знает. Только, что это молодая девушка. Ее нашли в воде, всю в синяках, расстроенную, пьяную. Одежда – в клочья. Говорила что-то несвязное. Наверное, да, изнасиловали.

– Бедняга, – произнес я. – Надеюсь, они найдут ублюдка.

Потянулся за хлебом. Несмотря на неважнецкий вид, он был еще теплым и восхитительно пах дрожжами. Я как можно незаметнее отломил кусочек и отправил в рот.

– Фиби и Дейзи ничего не говорили? – спросила Элис. – Не видели?

– Я не спрашивал, – отозвался Эндрю.

– Возможно, им придется давать показания… – произнесла Тина.

– А Луис? – встрял я, прожевывая.

Элис хмуро повернулась.

– Что Луис?

– Просто любопытно, может, он что-нибудь видел…

Она покачала головой, поглядела на Эндрю и снова на меня.

– Нет, он рано вернулся, гораздо раньше девочек.

– Ясно. Ну, если ты так говоришь, ладно…

Вот, значит, как она подает его маленькое приключение.

Эндрю крутил в руках телефон.

– Позвонить Гаврасу? Может, что-нибудь прояснится.

– Не знаю… – Элис бросила на него быстрый взгляд, встряхивая руки, словно они мокрые. – Да… Нет… Не надо. Будет выглядеть, как будто мы вмешивается.

– Кто такой Гаврас? – поинтересовался я.

– Шеф полиции Пироса, – ответил Эндрю. – Был заместителем, когда пропала Джесмин. Хорошо говорит по-английски. За эти годы не раз пересекались.

Я взял Элис за руку, стараясь ее успокоить.

– Я бы совершенно точно держался в стороне. По крайней мере, Фиби и Дейзи в порядке.

Она благодарно улыбнулась и сжала мне ладонь.

– Вот увидишь, к вечеру все утрясется. По логике вещей, она знала нападавшего. Обычно ведь так бывает?

Воцарилась мрачная тишина.

– Поймают, – продолжал я, – и упекут.

Я просто хотел успокоить Элис, заверить, что ее собственной дочери ничего не угрожает, но в процессе стал упиваться звуком собственного голоса и выключил внутреннего цензора.

– Девушка, наверное, из тех, кто ищет приключений. Разгуливают в чужой стране, полуголые, пьяные. Наверное, сама заигрывала, выставляла напоказ тело…

– Господи, Пол! Ты хочешь сказать, она его спровоцировала?! – возмутилась Тина.

– Нет, конечно, нет…

Господи, тема такая щекотливая даже в лучшие времена!

– Я только имею в виду, что все может быть не так, как кажется… Сложнее. Или проще. Мы торопимся с выводами. На самом ли деле изнасиловали? Ну скажи, Эндрю! Ты же вчера видел таких девиц. Тех, что разгуливали по пристани.

Он посмотрел на меня искоса, краешком глаза, как будто подходил к опасному животному, и медленно произнес:

– Нет…

– Да ладно! Я заметил, как ты на них смотришь! В коротеньких юбках. Одеты, как шалавы, даже если на самом деле и не шалавы…

– Не знаю, о чем ты.

– Знаешь! – свирепо зыркнул я.

– «Шалавы»? Я бы не употребил такое слово. М-м… По-моему, не видел…

Элис встала, сняла со спинки стула полотенце и пошла вниз по ступенькам к бассейну.

Тина и Эндрю избегали встречаться со мной взглядом.

– Разбужу детей и оденусь. Уже одиннадцать, а я еще в халате. С ума сойти! – сказала Тина.