Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Офисную скуку развеяло очередное послание по защищенной линии от Энди Коэна, его лучшего друга еще со времен «Фермы». Он работал под псевдонимом Эверетт М. Фаркас. Коэн тоже был аспирантом, только специализировался по китайскому языку. Как и Феррис, он едва не сдох со скуки в библиотеках и пошел в Управление. Он был высокого роста и с реденькой бородкой, которую инструкторы поначалу потребовали сбрить, но по окончании курса он вновь ее отрастил. Коэн с удовольствием ругал всё и вся. В отличие от Ферриса, знавшего от отца, насколько обыденной может быть работа в Управлении, Коэн представлял себе ЦРУ миром из фильмов с Пирсом Броснаном и Шэрон Стоун.
«Похоже, нас одурачили» — прошептал он на ухо Феррису, когда они увидели инструкторов, унылых мужчин среднего возраста. Жизнь на «Ферме» породила в Коэне глубочайшее убеждение в том, что в ЦРУ все очень плохо. «Знаешь, эти люди — полные неудачники», — сказал он Феррису в ночь перед выпускными экзаменами. Но остался работать, регулярно посылая Феррису отчеты, в которых описывал глупость и некомпетентность своих коллег.
Первой его заграничной командировкой стал Тайвань, где он сразу же проигнорировал предостережения начальника отдела и в буквальном смысле слова вышел на улицу и принялся вербовать тайваньцев. За такую непростительную инициативу его наказали, отправив работать в Управление по контролю за информаторами, в штаб-квартире в Лэнгли. Созданное в начале девяностых, УКИ должно было снизить бюрократические издержки и нецелевую трату средств, но со временем превратилось в отдел надомной работы, в котором работали десятки оперативных сотрудников, перекладывающих бумаги с места на место. Они занимались проверкой и отправкой на пенсию агентов, в которых уже не было нужды. Поскольку Коэн считал практически всех информаторов Управления никчемными, он был готов выгонять всех подряд, но бумагомарательство УКИ и занудное копание в персональных анкетах агентов его не интересовали. Поэтому он работал по принципу «чем меньше, тем лучше», оставляя себе достаточно времени для игры на валютных рынках в интернет-системе «И-Трэйд». И для писем Феррису.
«Мои коллеги в УКИ тупы, как дерево, Роджер».
Так начиналось его последнее письмо.
«Они меня пугают. В смысле, что я попал туда, где оканчивают свои дни те люди с „Фермы“, которые оказались слишком глупы даже для того, чтобы понимать топографические карты. Самое ужасное, что именно они решают, кого стоит оставить на работе. Потрясающе. В соседнем кабинете сидит мормон из Солт-Лейк-Сити по имени Стэн. Вчера он сказал мне, что одного из оперативников, которого он проверял, надо выгнать. Потому, что при допросе на „детекторе лжи“ он признался, что еще ребенком, на ферме в Небраске, имел половой контакт с овцой. Какая нелепость, а? Но Стэн был вне себя, реально. Он сказал, что этот парень представляет угрозу режиму секретности. Та овца решит шантажировать этого оперативника — так он, что ли, думает? Можешь себе представить? Еще не все. Помнишь Аарона Финка из нашей группы по боевой подготовке? Стэн решил, что завербованные Финком в Лиме агенты могут быть вымышленными, поскольку у многих из них еврейские имена. Твою мать! Понятно, Аарон, конечно, не чурается своих соплеменников, но Стэн что, думает, что Аарон вербует агентов в соответствии с приказами барона Ротшильда? Ужас. Я посмотрел список агентов Аарона. Большинство — нормальные испанские имена, типа Санчес, Руис. Ради бога, это же не Шикльгруберы или Готбаумы. „Эй, приятель, думаю, тут ты ошибся, — сказал я Стэну. — Это не еврейские имена, а даже если еврейские, то какого хрена?!“ — „Надо сменить имена“, — ответил Стэн. Блин. Вот так мы тут и работаем. Не просто идиоты, а мормонские идиоты-антисемиты, в полный рост. Знаешь, думаю, все разваливается на куски. Не возвращайся сюда. Оставайся на оперативной работе столько, сколько сможешь. А потом по полной стряси с них денег за раненую ногу, как за потерю трудоспособности. А я собираюсь уйти на работу в „Фокс ньюс“, чтобы зажигать по-настоящему!
С любовью, Эверетт М. Фаркас».
Феррис отправил короткий ответ, разбавив его несколькими найденными в Интернете шутками. Коэн в чем-то прав. Большинство сотрудников Управления до смешного некомпетентно. Но не Феррис и, уж конечно, не Хофман. Так что об этом можно забыть и заняться делом.
Чтобы развлечься, Феррис пошел в библиотеку британского консульства. Он с удовольствием читал о разведывательных операциях времен Второй мировой. Он прочел почти все книги, посвященные «Блетчли-парк» и «волшебной войне» ученых, системе «Двойной крест», которую британцы использовали, чтобы дурачить немцев при помощи плененных в Британии немецких шпионов. Британцы проигрывали войну, постоянно говорил себе Феррис. Они испытали позор поражения в Дюнкерке и ужасы налетов. Противник был сильнее и безжалостнее, чем они. У англичан не было никаких козырей, кроме одного. Они отлично умели составлять и решать головоломки.
Феррис брал с полок одну книгу за другой, надеясь, что они воодушевят его. Или хотя бы отвлекут.
Спустя неделю после отлета Алисы Феррис сидел один в своей огромной и пустой квартире, поедая очередной обильный ужин. В стекла бился октябрьский ветер, холодный и сухой бриз пустыни, который у него уже в печенках сидел. Как обычно в это время, позвонила Гретхен. Она делала это раз в неделю. Разговор получился еще более пустым, чем обычно. Феррис не мог говорить о работе, а о чем еще говорить, он не знал. Гретхен хрипло шептала, рассказывая, чем она хочет заняться в постели, когда он вернется домой. Феррис остановил ее. Сказал, что, возможно, линия прослушивается. Но похоже, это лишь еще больше воодушевило ее. «Терпеть не могу», — сказал Феррис. На самом деле это относилось не только к разговорам о сексе, но и к их взаимоотношениям вообще. «О, милый, ты просто не в настроении, — сказала Гретхен. — Позвони, когда не будешь таким брюзгой».
Признайся, сказал он себе, когда они закончили разговор. Ты тоскуешь по Алисе. И еще. Он понял, что беспокоится. Что она потеряет к нему интерес, побыв в Бостоне, среди своего сверхталантливого окружения. А его жизнь — как в кривом зеркале. Он женат на одной женщине, которую не любит, влюбился в другую, которая, как он боялся, заинтересуется каким-нибудь другим мужчиной.
Феррис лежал в кровати, пытаясь заснуть. Как это иногда бывает, нахлынули воспоминания, возвращая его к особо запомнившимся моментам жизни. Да, это был борцовский поединок, в выпускном классе школы имени Джорджа Маршалла, в Фэйрфаксе. Он уверенно опережал соперника по очкам и после третьего раунда определенно победил бы. Соперник выдохся. Но Феррис не мог оставить все как есть. Он хотел победить безоговорочно, положив парня на лопатки. Удерживая зажим, он резко надавил на руку соперника, чтобы прижать к ковру его лопатки. Парень не сказал ни слова, только застонал. А затем внезапно раздался щелчок и пронзительный крик. Я сломал парню руку, понял он. Толпа ошеломленно молчала. Соперник пошел к краю ковра, придерживая другой рукой искалеченное запястье. Кто-то в зале засвистел. Немногие, но все люди поняли, что произошло нечто нехорошее. Феррис хотел не победить соперника, а уничтожить его. Феррис на всю жизнь запомнил этот момент, за мгновение до щелчка ломающейся кости. Парень застонал, видимо, собираясь попросить у Ферриса пощады.