Начинался дождь. Сидя в машине, она смотрела, как «дворники» безжалостно смахивают со стекла крупные капли, сверкающие отражениями ярких неоновых реклам. Урмас Шольц молчал. Она сжалась на заднем сиденье, не в силах пошевелиться. Туфли, еще недавно казавшиеся такими удобными, вдруг стали жать ступни, и от этого тоже хотелось заплакать. Чувствуя горячую жалость к себе и злость на весь белый свет, она скинула туфли и затолкала их под переднее сиденье. Шольц, временами поглядывавший на нее в зеркало, даже не обернулся, и это было обиднее всего. Неужели он не понимает ее состояния?!

Рассердившись на него, девушка стала думать о Джеймсе Харпере. Он показался ей очень красивым. Ни фотографии, ни видеосъемка не давали полного представления о том, насколько он привлекателен — наверное, все дело было в улыбке, с которой он смотрел на юную блондинку. Внезапно Сандра ощутила ее как свою соперницу. Но почему тогда ее имя не было занесено в компьютер?

Сравнивая блондинку с собой, Сандра не могла найти у нее ни одного преимущества, кроме того, что она-то уж наверняка не раздумывает над тем, какая вилка предназначена для какого блюда и не роняет ножи на тарелку. Какая пропасть отделяет ее от этих людей, в круг которых она так самонадеянно собирается войти! Усилия всех учителей уже казались ей тщетными: она все равно останется лишь цирковым медведем, хорошо обученным нескольким трюкам. Царственная невозмутимость благородного тигра, на которого ей в шутку предложил равняться Шольц еще в далекой Риге, доступна лишь тем, у кого она в крови — разве можно этому научиться? И девушка вдруг почувствовала щемящую ностальгию, которая почти не тревожила ее до сих пор. Она вспомнила комнатку в квартире Ядвиги, университетские аудитории, Максима, даже отца — сейчас обо всех них она думала с нежностью. И мама! Сандра бы не стала спрашивать у нее совета, она просто прижалась бы носом к родной, пахнущей сиренью блузке и вернулась бы в детство… В детство, в котором не было этих чужих людей и принесенных ими проблем…

Ее отвлек короткий щелчок зажигалки Шольца — мужчина закурил и продолжал молчать. Похоже, он разочаровался в ней. «Неужели этого проклятого упавшего на тарелку ножа достаточно для того, чтобы разорвать контракт?» — подумала она, возвращаясь к реальности.

Шольц достал телефон и коротко сказал: «Мы подъезжаем». Сандра решила, что в ее присутствии он не хочет огорчать членов команды ее «успехами». Как она теперь посмотрит в глаза Расти и Милошу? Она вспомнила свой разговор с Расти: «Ни один из нас ради своих или чужих личных чувств не нарушит обязательств». Их симпатия к Сандре не выдержит такого испытания! В этих раздумьях девушка даже не заметила, как машина въехала в ворота знакомого дома.

Подав руку, Шольц помог ей выйти из салона, и она неловко наступила на подол своего серебряного платья, только чудом не порвав его. Однако ее спутник словно не заметил этого — молча, поддерживая под локоть, он вел ее к лифту.

В холле никто не попался им навстречу, и девушка облегченно вздохнула. Дом словно вымер. «Ну что, мне собирать чемодан?» — вертелось на языке у Сандры.

Лифт остановился на четвертом этаже, где располагались апартаменты Урмаса Шольца. Распахнув дверь, он пропустил Сандру вперед и, зайдя следом, помог ей снять норковое манто, после чего аккуратно убрал его в шкаф. Оставив девушку оглядывать полупустую комнату, где она еще ни разу не была, хозяин вышел в другую дверь. Сандре стало холодно. Обхватив руками голые плечи, она застыла, не зная, что делать дальше.

Шольц вернулся через несколько минут, взял ее за руку и, по-прежнему не говоря ни слова, быстро повел за собой. Через несколько секунд они оказались в ванной комнате, где стены, пол и сама ванна были темно-синими. Здесь Шольц внезапно подхватил Сандру на руки и прямо в платье опустил в горячую, источавшую аромат незнакомых цветов воду. От неожиданности она взвизгнула и замолотила ногами, сбрасывая туфли, одна из которых корабликом закачалась посреди айсбергов пены. Шольц смотрел на нее, и она не могла понять выражения его лица… А потом он наклонился к ней и сказал:

— Ты прелесть, детка!

— Что это значит? — спросила она, убирая с лица намокшие волосы.

— Это значит, что у нас с тобой сегодня праздник, — он довольно засмеялся. — Сегодня я окончательно поверил, что у нас все получится. Прости меня за мою дурацкую выходку.

— Платье пропало, — растерянно пробормотала Сандра.

— Да Бог с ним. Давай его снимем.

Его руки мягко, как струи воды, скользнули по ее телу; закатанные рукава белоснежной рубашки зачерпнули немного пены. Нащупав молнию, он стянул с девушки платье, словно избавил от старой кожи, а потом так же ловко снял белье. Не давая Сандре опомниться, он мягко надавил ей на плечи, опуская в воду. В его руке неизвестно откуда появился высокий бокал с белым вином, и он протянул его ей.

— Лежи и отдыхай. У тебя был тяжелый день, но ты победила.

— Но я… Все так плохо, я все испортила… — Сандра жадно всматривалась в лицо склонившегося над ней мужчины, не понимая, зачем ему понадобилось так жестоко смеяться над ней.

— Неужели ты усомнилась в своем женском очаровании, Сандра Сеймур? — спросил он ласково и чуточку грустно. — Как только я увидел тебя за прилавком магазина игрушек, я понял, что Джеймс Кристиан Харпер не сможет устоять. Даже дурацкое красное платье шло тебе.

— Зачем ты дразнишь меня?.. Я не понимаю, зачем… — проговорила она неожиданно севшим голосом, почувствовав, как его рука под водой опустилась на ее плечо.

— Я не дразню тебя, детка… Ну, если только немного…

Он забрал из ее рук едва пригубленный бокал, а потом взял мягкую губку и начал медленно и осторожно водить ею по телу девушки. Он смотрел, как скатывается вода с ее гладкой кожи, выжимал теплые струи на ее плечи, осторожно касался ее груди. Забыв обо всем, закрыв глаза, Сандра погружалась в волны незнакомого блаженства.

— Ты спишь? — Он коснулся губами ее уха.

Не открывая глаз, она подняла руки и обвила ими шею мужчины, чувствуя, как намокает тонкая рубашка на его спине.

— Подожди, — сказал он.

Ее плечи окутало пушистое полотенце, и Сандра открыла глаза. Шольц вынул ее из воды и, поставив на теплый синий пол, стал бережно вытирать ее тело — от волос до кончиков пальцев на ногах. Ей казалось, что это длится бесконечно долго, что она не вынесет этот сладкой муки… А потом, подняв девушку на руки, он перенес ее в комнату и положил на постель. Разгоряченной кожей она чувствовала холодную ткань покрывала, волну прохлады, идущую от кондиционера. Шольц, все еще в мокрой рубашке, наклонился над ней, приоткрыв губы; белый ворот распахнулся на его загорелой гладкой груди, и строгий наставник вдруг показался Сандре мальчишкой, и, приподнявшись, она с материнской горячностью прижала его светловолосую голову к своей груди.

Через мгновение Шольц освободился от рук девушки и заглянул в ее глаза.

— Ты помнишь, что это всего лишь урок? — тихо спросил он.