– Гражданская война?

Еще одна женщина, в ярком хлопковом ситце, произведенном в Экваториальных Штатах, покачала головой.

– Это только памфлеты и редкие бунты. Вот и все. Я точно вам говорю.

– Именно так и началась серафская гражданская война, – сказала арфистка Маргарита.

Ее изящное телосложение и сверкающие глаза, вероятно, были получены от серафских родителей или дальних предков – при смешении благородных семейств.

– Стало меньше памфлетов и больше секретных встреч. Это закончилось вспышкой на улицах и сотнями виселиц, прежде чем саммит отделил Восточный Сераф от Западного.

Мне стало любопытно. Я никогда не интересовалась историей и была позади многих женщин в изучении международной политики. Серафская гражданская война закончилась сто лет назад. Однако я почти ничего не знала о ней. Если бы меня попросили прояснить этот частный исторический период, я скорее всего выглядела бы абсолютной деревенщиной.

Прежде чем я смогла задать вопрос, дверь, ведущая в будуар леди Сноумонт, открылась, и появилась хозяйка дома. Створку придерживал молодой мужчина с карими глазами. Я видела его здесь в прошлый раз. Судя по прекрасно пошитому костюму – а также по филигранной золотой медали, висевшей на левой стороне груди, – он был благородных кровей. Я прищурилась, но не смогла разобрать деталей медали – это подсказало бы мне, к какому дому он принадлежит. Он обменялся улыбкой с леди Сноумонт и направился к арфистке с теплым приветствием.

Я покраснела. Ходили слухи, что салон леди Сноумонт был местом тайных встреч для любовников – логовом романтики для секретных свиданий. Я считала эти домыслы еще одной причудливой историей об аристократии. Однако этот молодой человек – красивый и с растрепанными медово-каштановыми волосами – был явно дружен с леди Виолой.

Увидев мои пылающие щеки, Ниа громко засмеялась.

– Что вы подумали, мой Мизинчик с наперстком?

Я почувствовала, что мои уши краснеют.

– Ничего. А кто он такой?

Смех Нии стал ожесточеннее.

– Теодор. Первый герцог Вестланда. Сын принца, первого наследника трона. Он не любовник леди Сноумонт… на тот случай, если вы об этом подумали.

– Нет… Что вы говорите?

Я закрыла рот с громким стуком. Ниа не была дурой. Она вежливо закрыла тему.

– Похоже, Первый герцог решил показать нам наброски своей оранжереи, – сказала она.

Теодор из Вестланда отвлекся от беседы с Виолой и посмотрел на меня. Я вспыхнула, когда он отвесил вежливый поклон и завершил его дерзкой усмешкой. Он узнал меня.

– Оранжерея? Потрясающе!

Я отбросила прочь мое смущение, когда леди Сноумонт присоединилась к нам. Она грациозно взяла меня под руку.

– Ну, вы, наверное, принесли рисунки платья, которые хотите показать мне.

Она повела меня в свою приватную гостиную, и я испытала момент неловкости, прежде чем сесть рядом с ней. У меня имелось несколько образцов, и я была уверена в нарисованных эскизах. Однако визит в элегантный салон подточил мою убежденность, и я вторично задумалась о проделанной работе.

– Вы сказали, что хотите розовый цвет…

Я выудила образцы из своей сумки. Алиса выполнила мои инструкции, отрезав по куску от каждого розового рулона, поэтому у меня имелась дюжина разных шелков и несколько хлопчатобумажных узоров.

– Да, розовый идеально подходит для зимы. Она уже чувствуется… Так холодно, верно?

Виола взяла у меня образцы. Ее тонкие пальцы оценили плотность и вес каждого куска ткани.

– Мне кажется, что только розовый цвет соответствует январю.

Я улыбнулась. Мне нравился стиль Виолы. Другие женщины выбирали либо темные цвета для зимней одежды, либо белые, как снег, оттенки. Я устала напоминать им о стирке. Тем не менее мои пальцы дрожали, когда я вытащила наброски из сумки.

Она молчала, внимательно рассматривая каждый из них. Моя уверенность испарилась. Придуманное мной платье было полностью розовым, с белыми подрукавниками и лифом, не обремененным чрезмерной отделкой, небольшим шлейфом. Такой фасон вот-вот должен был войти в моду. Платья, похожие на свадебные торты, и такие широкие в юбках, что носившие их дамы через двери проскальзывали боком, что выглядело чрезмерно жеманно. Городские модницы уже сторонились вычурных стилей. А я делала платье для самой знаменитой и благородной дамы наших дней. Но, похоже, переборщила.

– Чудесно, – наконец сказала она.

Мой потухший взгляд, упершийся в колени, метнулся к леди Виоле.

– Правда? – не подумав, воскликнула я.

Надо отдать ей должное, Виола мягко рассмеялась.

– Конечно! Вы гений! Такое простое, но правильно подогнанное. С дорогими тканями. Мне нравится этот сатин. Он выглядит роскошным.

Она выбрала кусок розового дюшеса.

– Спасибо, – сказала я.

Мои сомнения исчезли. Стиль Виолы был разгадан.

– Я могу сделать вас своим личным модельером, – сказала леди Сноумонт. – Впрочем, их и без того так много. Они делают по три слоя отделки и добавляют розетки из шелковых лент.

– Я бы такое не носила. Мода на платья и жакеты стала более обтекаемой. Я предвижу в следующем сезоне вышитые шляпки. Очень большие. Они станут пиком продаж.

Виола засмеялась и передала мне образцы.

– Вот этот лучше всех. Снимайте мерки, если нужно.

При мне были лента и блокнот. Я быстро измерила параметры Виолы. Мои пеллианские широкие плечи и высокая фигура не шли в сравнение с деликатными галатианскими платьями. Однако те идеально смотрелись на женщинах типа Виолы. Я научилась работать с размерами и могла удовлетворить любую женщину – от галатианки до пеллианки.

– Конечно, вы останетесь на ланч, – сказала Виола, пока я измеряла длину ее внешней юбки. – Если откажетесь, то нарушите порядок рассадки гостей.

Даже будучи спиной ко мне, она чувствовала, что я готова возразить.

– Полагаю, я могу остаться.

Мне было не по себе от перспективы провести ланч со знатью. Но я и не хотела отвечать ей грубым отказом.

– А как там мои особые вещи?

Я сложила ленту и сунула ее в сумку.

– Все уже в работе. Вероятно, я закончу их через две недели.

– Можно как-нибудь быстрее? – В голосе Виолы прозвучала настойчивость. – Беспорядки нарастают. Боюсь, что здесь понадобятся дополнительные договоренности. Если вы ускорите мой заказ, я заплачу вам бо́льшую цену.

– Не нужно. Если вам так угодно, белье будет готово завтра утром, а платье… – Я быстро провела подсчеты. – Оно будет закончено через две недели.

Это означало перестановку текущих проектов, но все было выполнимо.