Еще мгновение назад, я готова была от тоски на стенку лезть, а теперь чувствую, что внутри активизировался внутренний подъем сил. Мне хочется как можно скорее разобраться с работой и тут же нестись сломя голову в гостиницу.

Предаваясь своим размышлениям о том, каким будет сегодняшний вечер, я на автомате взяла кофе, поспешила обратно на свое рабочее место. Но вдруг остановилась в коридоре возле кабинета. Дверь была слегка приоткрыта, этого достаточно, чтобы услышать то о чем говорили там. Кажется, место разговора сменилось, и я не решилась нарушить их беседу, более того не собиралась подслушивать, однако ноги словно одеревенели и тело буквально срослось с кафелем. Любопытство охватило меня. Человек он ведь такое существо, всюду сует свой нос. Конечно, это не оправдание, но что я могу еще поделать?

– Ты уже достаточно сказала, я больше не намерен выслушивать все это, – звучал за дверью голос мистера Харриса.

– Правда? А придется, или что выставишь меня за дверь? Если ты думаешь, что я оставлю тебя в покое, то сильно ошибаешься. Ты не пощадил ни меня, ни мою мать, а теперь что? Это только начало, Нэйтон: компания, активы, думаешь, что достиг дна? О, нет… – голос, что был наполнен нотами токсичности, явно принадлежал той прекрасной девушке.

– Что тебе от меня нужно? Я думал, что итак сделал все, как ты хотела, лишь бы не видеть больше тебя в своей жизни. Такие люди как ты – паразиты, которые ни на что не способны, только и делают, что выживают за счет других. Шерил, посмотри вокруг, чего добилась ты? Когда я пришел к руководству компании, то в короткий срок смог добиться высоких результатов, а что сделала ты? Я не судья, чтобы давать оценку твоим действиям, но мы оба знаем, что ты никогда не сможешь достичь успеха. И дело тут даже не в том, что ты избалованная дрянь, которая росла в роскоши и комфорте, а просто потому, что для тебя это не имеет смысла. Мне вообще, кажется, что чем хуже другим, тем счастливее ты. Это ведь твое жизненное кредо, разрушать чужие жизни, – выверенным, ровным тоном, проговорил он.

Резкий звук удара, что гулом отозвался по всему кабинету, так что я даже вздрогнула, едва не пролив кофе себе на туфли. Я не видела того, что происходило за стенкой, но можно было смело предположить, что прекрасная нимфа превратилась в яростную бестию и влепила ему хорошую оплеуху.

– Разрушаю чужие жизни? Как ты вообще можешь такое говорить? Это ты и твоя шлюха мать испоганили всю мою жизнь, поэтому ты же не имеешь права учить меня как поступать.

– Я бы попросил, не говорить так о моей матери. Ты можешь задевать меня, плеваться оскорблениями, сколько угодно, но не приплетай ее сюда. Что тебе нужно? Ты ведь зачем-то пришла? Деньги?

– Что мне нужно? Ни одних денег мира не хватит, чтобы залечить мои душевные раны. Единственное, чего я бы могла пожелать, чтобы сдох. Ты прав, чем хуже тебе, тем лучше мне, мой милый младший братик. Я просто пришла предупредить, что я не остановлюсь ни перед чем. Думаешь, что твоя шлюшка мать, спрятала тебя сюда, пригрела на своем месте, и теперь все кончено? Нет, ты ошибаешься, я сделаю все, чтобы ты страдал, даже если придется самой замарать руки. Понимаешь? И пожалуй, я начну с того, что дождусь, пока ты наладишь работу издательства, вложишь сюда свои кровные, а потом выкуплю его и сделаю второсортной помойкой, куда будут сливать все говно, что творится в желтой прессе, – с особым, маньячным тоном, явно получая удовольствие от каждого слова, произнесла она.

– Знаешь, что самое смешное? Ты как была маленькой и жалкой девочкой, которая завидовала своему младшему брату, так и осталась. Мне даже льстит, что ты потратила столько времени, чтобы прийти ко мне лично, потопать ножками и помахать ручками, привлекая мое внимание. Шерил, ты непроходимая идиотка, но за это я тебя и люблю. Ну, и если ты закончила, то у меня еще есть дела, – никак не реагируя на ее высказывания, произнес главный редактор и подошел ближе к двери.

– Стараешься казаться таким серьезным и отстраненным, но я знаю, какой ты на самом деле. И да, может быть, мои слова звучат шаблонно, но я заберу все то, что тебе дорого. Так, что еще увидимся, – после этих слов, она поспешила на выход.

Нэйтон же, будучи все тем же сдержанным английским джентльменом, не удостоил ее последними словами, решив, что умный не отзовется на подобные глупые реплики. А меж тем, мои глаза готовы были выпасть из орбит от того, что я узнала за этот короткий, но душещипательный диалог. Я не успела отойти в сторону, как дверь распахнулась наружу и едва не заехала мне по лицу.

– Чего встала тут? – фыркнула гостья и с гордо поднятой головой зашагала в сторону лифта.

Мистер Харрис выглянул в коридор и увидел меня. Не скажу, чтобы он был недоволен, но отчего-то брови нахмурились, а взгляд стал более пристальным. По всей видимости, его волновало, с какого именно момента я слышала их разговор. Между нами возникло странное чувство неловкости, что бывает тогда когда кто-то узнает о другом какую-то нелицеприятную правду. Не смотря на то, что я не слышала большую часть разговора, но последние слова оказали большое влияние.

Прежде чем мне удалось уложить хоть что-то в своей голове, мистер Харрис предложил зайти в офис и забрал кофе из моих рук. Странно, но от его прикосновений к пальцам, по телу словно прошел электрический разряд. Так было почти всегда, с нашей первой встречи, но я никогда не придавала этому особого значения, а сейчас явно почувствовала это.

– Мисс Новак, я не знаю, что вы услышали, но приношу свои извинения за то, что стали свидетелем малоприятной картины. Надеюсь, что ваше мнение обо мне не изменилось, – спокойно произнес он, усаживаясь на диван.

– Мистер Харрис, это я должна просить прощения….Мне…было неловко зайти, пока вы тут разговаривали… – у меня не хватает смелости признаться в том, что я подслушивала.

– Ничего, сам виноват, что не закрыл дверь. Вообще, я думал, что разговор уже закончен, – редактор откинул голову на спинку дивана, уставившись в потолок.

Я посмотрела на него и обратила внимание, что на левой щеке ярким сиянием виднеется покраснение, по всей видимости, именно туда пришлась хлесткая пощечина. Происходит странная и неловкая пауза. Никто не решается заговорить, да и о чем? Мы всего лишь