– Амулет, очень древний и могущественный, способный наградить его владельца долгой жизнью и оградить от болезней и старости. Он предназначался для императора, но каким-то образом Джерому удалось его заполучить. Признаться, я не верю в подобные байки об амулетах, но Шелдон помешан на них. Мне как-то удалось побывать в его доме, так там буквально все завалено подобным хламом – разные древности, скульптуры, карты и прочее старинное барахло. Он всегда придавал ему огромное значение. Даже тот замок, откуда мы тебя вызволили, полон таких предметов. Похоже, Шелдон – коллекционер. Только вот зачем ему нужны эти вещи?

– Но как ты узнал про тот амулет и убийство?

– Случайно, но позволь мне продолжить. Через несколько дней границу открыли, и вся наша группа переправилась в Китай. Для меня эта страна до сих пор кажется загадкой, и вернуться туда мне едва ли захочется. По пути к порту, где нас ждал корабль, мне довелось познакомиться с бытом китайцев, а также отведать их еду, после которой хотелось умереть, лишь бы не мучиться животом. Но все невзгоды, поджидавшие нас в пути, я переносил все же легче, нежели другие артисты: у меня появился друг – Алессандро.

Путешествие по Китаю заняло чуть больше месяца. Добравшись, наконец, до порта, мы погрузились на корабль, который действительно нас ждал. Капитан корабля был испанец, как и вся команда, однако отправились мы не в Испанию, а в Италию. Путешествие оказалось изнурительным и скучным. Как-то вечером я случайно подслушал разговор капитана и Джерома. Они говорили на испанском. Я немного знал этот язык, о чем никто из них не подозревал. Джером тогда выпил лишнего и, достав из кармана мешочек, вытащил оттуда что-то вроде монеты. Повертев ее перед глазами столь же пьяного капитана, он рассказал, что это древний китайский амулет и что он еле заполучил его у одного человека, которого уже нет в живых. Конечно, Джером не рассказал об убийстве того подданного, и я не могу с уверенностью утверждать, что это дело его рук, но у меня хорошо развита интуиция, и она мне говорит, что это был именно Джером. Позже я видел этот амулет на шее у Энтони. Несколько раз я замечал его у него под рубашкой. Впрочем, я не верю во все эти амулеты, как верит в это Ясмин, – на несколько секунд Гордий замолчал и повернул голову в сторону спящей цыганки. Его взгляд был полон любви и нежности.

– Из-за долгого путешествия наша группа начала нервничать, – продолжил Гордий. – И Джером, видя состояние артистов, каждый день увеличивал наши будущие гонорары в Европе, правда, на словах. Нам некуда было уйти с корабля, поэтому мы продолжали терпеть. Я не стану описывать все путешествие. Не думаю, что тебе это интересно. Хотя, судя по твоему усталому виду, тебе уже ничего не интересно. Может быть, ты приляжешь?

Мне не хотелось прерывать его рассказ, но я и вправду очень устала. Гордий обещал продолжить свою историю завтра, и я, успокоившись, что все же узнаю причину всех недавних событий, отправилась к Диане на соломенную подстилку.

Диана крепко спала, только иногда слегка постанывая. Я легла рядом с ней. Мне казалось, что я должна провалиться в сон, но мысли, заполнившие мою голову, не давали уснуть. Однако через какое-то время я все же заснула. В ту ночь мне снилось, будто я лежу у себя дома в кровати, на улице ночь, а вокруг меня – сплошная тишина. Вдруг ручка моей двери начинает медленно поворачиваться. Я натягиваю одеяло до самого подбородка, но какой-то страх мешает мне встать с кровати и убежать. Дверь медленно открывается, и в комнату проскальзывает темная тень. Она приближается ко мне, а я не могу пошевелиться от страха. Из тени вырастают длинные когтистые лапы и тянутся ко мне. Я зажмуриваюсь, прекрасно понимая, что это не поможет избежать страшной смерти от когтей этого чудовища, но ничего не происходит, я открываю глаза и вижу перед собой улыбающегося Энтони. Он смотрит на меня своими холодными глазами, потом начинает громко смеяться. Я не могу понять причины его смеха и пугаюсь еще больше. «Это ты во всем виновата! Глупая девчонка!» – продолжает смеяться Энтони и указывает пальцем мне на колени. Я медленно опускаю глаза и вижу, что сквозь одеяло проступают красные пятна. Я боюсь откинуть одеяло, боюсь увидеть, что находится под ним, но мои руки сами собой медленно поднимают ткань. У себя на коленях я вижу отрубленную голову Дианы. Мне так страшно и больно, что слезы сами текут по щекам. «Диана!» – шепчу я и протягиваю руку к ее забрызганному кровью лицу. К моему ужасу, Диана открывает глаза и со злобой смотрит на меня, а изо рта доносятся булькающие глухие звуки: «Это ты во всем виновата!»

С ужасом я проснулась и несколько секунд не могла понять, где нахожусь. Мое лицо было мокрым от слез, а тело все в поту, несмотря на прохладу, царившую в доме. Я тут же посмотрела на Диану, боясь увидеть только ее отрубленную голову, но, к моему облегчению, сестра все еще продолжала спать. Я же больше не хотела спать и решила немного погулять.

Осторожно выскользнув из хижины, я оказалась в лесу. Было еще темно, – деревья, да и темные тучи закрывали солнце, поэтому я не могла представить, сколько сейчас времени. Неподалеку я услышала фырканье лошадей и сразу почувствовала себя уютнее.

– Почему ты не спишь? – раздался сзади голос Измира. От неожиданности я вздрогнула. Не дав мне ответить, Измир тут же извинился за то, что напугал меня.

– Тебе лучше пойти поспать. Скоро мы снова тронемся в путь. Ты не должна быть уставшей, – сказал он.

– Не волнуйся за меня, – ответила я, – мне бы хотелось знать, куда мы едем?

– Туда, где все мы будем в безопасности.

– Думаешь, за нами устроят погоню?

– Уверен, что уже устроили, – ответил Измир, сняв с себя куртку и набросив мне ее на плечи.

– Но зачем мы им нужны? – спросила я.

– Мы слишком много видели. Им не нужны свидетели. А на счет тебя я точно не знаю. Думаю, они захотят продолжить свой ритуал.

– Измир, может, ты расскажешь мне все?

– Но Гордий должен был все рассказать тебе… Хотя, зная его любовь к долгим беседам, могу представить, что наговорил он тебе много чего, но ничего толкового ты так и не услышала.

– Ну, не совсем так. Он рассказал про свою встречу с Джеромом и про то, как они добрались до Европы, – сказала я.

– Не возражаешь против табачного дыма? – спросил Измир, доставая из кармана брюк трубку.

– Нет, хотя этот запах, наверное, до самой моей смерти будет напоминать мне о старухе Герде, – ответила я, поежившись от нахлынувших воспоминаний.

– Прости. Если бы я только мог догадаться, как с тобой будут обращаться, то не позволил бы Алессандро так поступить с тобой.

– Может быть, ты расскажешь мне правду? – не выдержав, спросила я.

Измир, набив трубку табаком, прикурил ее и, пустив в небо кольцо дыма, начал свой рассказ:

– Я дольше других моих друзей находился в труппе, принадлежавшей Энтони Шелдону. Попал я туда совсем мальчишкой. Меня продал в цирк родной отец за бочонок с вином. И должен признаться, что я никогда не жалел об этом. Моя каждодневная работа в цирке продолжалась вплоть до того, как мне исполнилось семнадцать лет. До этого времени я даже не видел Энтони, с труппой мы колесили по городам, я часто попрошайничал, а также показывал разные акробатические номера. Мне нравилась такая жизнь, и я ни за что бы не променял ее на размеренную жизнь горожанина или крестьянина. Но однажды, когда я уже почти что был мужчиной и мои трюки с каждым разом становились все лучше, а интерес со стороны молодых девушек все сильней, на репетицию пришел высокий, хорошо одетый господин. Он подошел к фургону и, облокотившись на него, начал разглядывать артистов. Я тогда исполнял довольно сложный трюк – меня связывали и клали в ящик, а я должен был за очень короткое время распутать узлы и вылезти из него. Я легко справлялся с веревками и проделывал все играючи. К слову, делал я это не просто так. Я видел, как на меня смотрела дочка одной из наших артисток, и, признаться, был не против свидания с ней. Закончив репетицию, я уже хотел подойти к ней, как вдруг кто-то из акробатов окликнул меня и, указав на Энтони, сказал, что наш хозяин хочет поговорить со мной.