– Да уж, немного расплывчато. А нет там чего поконкретнее?

– Не-а. Все в таком духе и даже хуже. Ясно только, что она молодая, одержимая мыслью обзавестись потомством, истеричка. Чтобы заставить Голубя исполнить-таки супружеский долг, она обращается за помощью.

– К Голубю?

– К Природе.

Яся округлила глаза, но потом вздохнула с облегчением:

– Еще одна аллегория?

– Ага. Сплошные инкогнито. Современникам было легче, они могли догадаться, о ком речь, а для нас эти маски – темный лес. Так вот, Природа оказалась весьма деятельной теткой, потащила протеже к самому Юпитеру…

– О, господи. Неужели все так запущенно?

– Видимо. Оказалось, что Голубь этот сильно больной. И Юпитер выдал некий бальзам.

– В книге написано, что бальзам для ног и головы.

– Ну, с головой у Голубя и впрямь непорядок.

– По-моему, непорядок с головой в первую очередь у самого автора. Я так и не поняла, для чего он вклинил в эту душещипательную мелодраму сорок четыре страницы, явно списанные с географического справочника, и еще столько же страниц, посвященных истории короля Артура. Можешь мне поверить, к сюжету эти подробности не имеют ни малейшего отношения. Но и этого ему показалось мало: чуть дальше я обнаружила зарифмованный учебник по ботанике и зоологии. Он добросовестно перечислил всю известную ему флору и фауну Великобритании.

– Наверное, в этом есть какой-то смысл?

– Надеюсь, но мне его обнаружить не удалось.

– А чем закончилась эпопея с продолжением рода?

– Ничем. Голубь окончательно захирел и, несмотря на то, что их встреча все-таки состоялась, ни на что уже не годился. Пришлось Феникс довольствоваться стихами в его исполнении. Ими заполнены несколько страниц, и они поистине великолепны. Трудно поверить, что их писала та же рука, что и остальную дребедень. Кстати, из стихов следует, что Голубь чем-то провинился перед Феникс, или она перед ним. Он грозится «выполоть сорняки» и «пресечь поползновения злоумышленников против его драгоценной подруги». С другой стороны, он на коленях просит ее простить его за «нечистые подозрения» и уверяет в своей верности и преданности. В этот сборник входит еще несколько стихотворений, так вот в одном из них некий Бен Джонсон намекает, имея в виду Голубя, что «человек может грешить беззаботно, но безопасно – никогда».

– Значит, он изменял ей, она – ему, а под конец они помирились? – попыталась Яся уловить нить повествования.

– Точно. И так при этом расчувствовались, что запалили костер и – айда. В смысле «жертвенный огонь поглотил их…».

– Просто садо-мазо в рифму, – сокрушенно покачала головой Яся. – Интересно, чья была инициатива?

– Голубя. Он мне вообще не понравился. Сам одной ногой в могиле, а здоровую и, как он сам утверждает, любимую женщину толкнул на такое. Мозги запудрил, на жалость надавил, а она и уши развесила.

– Это называется «доведение до самоубийства». Между прочим, это статья. В наше время его бы посадили.

– Если верить этой книге, он тоже умер. Получается, сам себя наказал.

– Не знаю, не знаю. У меня странное ощущение ирреальности происходящего.

– Вот-вот! Как будто ловишь голыми руками золотую рыбку в аквариуме. Вроде вот она, ан нет – ускользнула сквозь пальцы, – подхватила Анна. – История неправдоподобная на первый взгляд, и в то же время главные герои кажутся реальными, как ты и я. Как может такое быть?

– Нужно попытаться выяснить, кто они такие. В этом я тебя поддерживаю. В худшем случае убедишься, что таких людей не существовало в действительности. Есть новости?

– Боюсь, что так.

– Так выкладывай, не тяни резину.

Снежко почесал щеку и оценивающе взглянул на нее.

– Они вам не понравятся, – предупредил он. – Никакой супружеской пары, умершей в одно и то же время в 1601 году, мне обнаружить не удалось. Готов поставить под этим заявлением печать и подпись.

– Значит, сюжет книги – чистый вымысел? – спросила Анна растерянно. – Никаких загадок не существует?

Саша посмотрел на нее удивленно. Он ожидал бурных протестов, даже скандала, и ее растерянность выбила его из колеи, и он ответил совсем не то, что собирался:

– Нет, черт возьми! Книга просто напичкана загадками!

– Ты говоришь серьезно? – удивилась Яся.

– Я серьезен как прокурор при чтении приговора, – кивнул он. – Я разобрал эту проклятую книжку на молекулы, а потом полдня просидел в Интернете, разыскивая факты, и пришел к выводу, что это самая грандиозная мистификация, какую мне когда-либо приходилось видеть. Причем, затеянная с какой-то определенной целью.

– С какой? – робко спросила Анна.

– Это нам предстоит выяснить вместе.

– Итак, никаких таинственных, и тем паче – публичных, смертей супружеских пар в указанном году не происходило. Поэтому пока отбросим этот факт за ненадобностью. Но взгляните вот на это…

Он взял у Яси стопку распечаток, нашел нужную страницу и поманил Анну:

– Посмотри.

Девушка, еще не понимая, куда он клонит, подошла, послушно села рядом и уставилась на щедро украшенный завитушками листок.

– Это же титульный лист.

– Совершенно верно. Прочти, пожалуйста, вслух, что здесь написано.

Он не приказывал, он просил. И Аня подчинилась.

– «Жертва любви, или Жалоба Розалинды», аллегорически затеняющая правду о любви и жестокой судьбе Феникс и Голубя… Дальше продолжать? – Саша энергично кивнул. Аня пожала плечами. – Поэма разнообразно украшена; впервые переведена с итальянского подлинника почтенного Торквато Челиано…

– Вот! – воскликнул Саша так громко, что она подпрыгнула. – Торквато Челиано! Как вам это нравится?

– А что с ним не так? – осторожно спросила Яся.

– Мне нравится! Мне все очень нравится! Я просто в восторге! Только этого Торквано Челиано в природе никогда не существовало! Каково?

– Подожди, – помотала головой Аня, – получается, что Роберт Честер «перевел» с итальянского то, чего не было?

– Именно! Итальянец Торквато Челиано – миф, фантом! Мыльный пузырь! Я все проверил! И никаких сомнений быть не может.

– Но зачем было нужно его выдумывать?

– Если б я знал!

– А остальные? – занервничала Яся. – Они тоже выдумка?

– О, нет…

Яся вздохнула с облегчением.

– …но выдумка все, что о них написано!

– Начнем с Роберта Честера, автора несуществующего перевода. Он родился в 1566 году и умер в 1640-м. В тысяча шестьсот первом ему едва исполнилось двадцать пять. Теперь, когда мы знаем, что Торквато Челиано – вымышленный персонаж, то становится ясно: «Жертва любви» – творение самого Честера.