— Ты сжег их, потому что они нарушили границу? — осмелился спросить Рахмани. На всякий случай он спрятал руки за спину. Соревноваться с монстром, способным жечь воздушные суда на расстоянии мили, не имело смысла. — Почему ты не сжег нас?

— Зачем сотрясать небеса глупыми вопросами? — хохотнул Властитель. — Вы проявили учтивость. Ты хочешь этой правды, ведь нет? Правда состоит в том, что вы притащщщили в мешках. Это пригодится тем, кто живет в проклятом городе. Твои Слепые старцы, юнец, пожалуй, самые разумные торговцы, которых я помню… за последние шшшестьсот лет…

Существо гнусаво захохотало. Рахмани впервые позволил себе осмотреть берег. Он убедился, что помимо сгоревшей дотла птицы здесь валялись сотни, если не тысячи обломков судов самой разной конструкции, а точнее — небольшие их части, чудом избежавшие испепеляющего огня. Саади заметил обугленные скелеты ящеров с четырьмя лапами, о таких он даже не слышал. У берега, в застоялой жирной грязи, торчали черные шпангоуты громадного катамарана. Видимо, полыхая, он по инерции до последнего несся к берегу.

Рахмани вздрогнул, представив, сколько тысяч искателей приключений нашли здесь жуткую смерть. Слепые старцы предупреждали его о дэвах, сторожащих Гиперборей, но действительность оказалась ужаснее любых предчувствий.

Примерно в двух сотнях локтей слева Рахмани разглядел шевелящуюся фигуру еще одного Властителя. Дальше смотреть мешало пронзительно яркое и удивительно горячее для севера солнце, однако Саади уже не сомневался: там в теплой пепельной луже сидел следующий бес.

Мрачная огнедышащая стража, сплошной цепью, тысячелетиями оберегающая святыни Гиперборея от назойливых гостей.

— Поторапливайся, перекрашшшенный юнец, — из водопада свалявшихся волос вынырнула мощная серая клешня. — Что тебе велели передать старцы для моих деток?

— Кой-Кой, режь мешок, — опомнился воин.

Он отвернулся на пару песчинок, помогая достать четыре плотно залитые сургучом, надежно упакованные амфоры. Рахмани не хотел знать, что там внутри. Внутри находилось что-то… что-то похожее на тягучую жидкость, потому что, при переворачивании, в амфорах лениво булькало. Но с другой стороны, никакую, даже самую ценную жидкость, не запечатывают печатями Трех пророков и не чертят повсюду знаки Оберегающего. Учитель дважды предупреждал Рахмани, что амфоры предназначены только для тех, кто встретит его на берегу. Если случится нападение разбойников, или стражники пожелают вскрыть печати, Рахмани следует вступить в бой. Убивать никого нельзя, иначе брат-огонь навсегда покинет воина, но допустить, чтобы хоть одну амфору вскрыли человеческие руки, — тоже нельзя…

Рахмани смотрел в сторону всего пару песчинок, а когда повернулся назад, Властитель… ница выпустила детенышей.

— Тебе не нравятся мои детки? — со смехом спросила она.

— Они… они чудесны, — смог выдавить огнепоклонник.

Властительница собрала свои лохматые запыленные косы в пучок и перебросила на лоб. Лица ее Рахмани так и не увидел. Зато… он увидел ее голую спину. В синеватой лоснящейся спине имелись шесть или восемь отверстий, из которых, жмурясь на солнце, выбирались детки. Рахмани слышал про материк Сумчатых, где многие звери таскали детенышей в брюшных карманах, но огненный пес не имел ничего общего с нежными белочками и кенгуру. Детки походили на жирных пиявок, с острыми задницами и мордами морских котиков. Их передние конечности были раза в три длиннее задних; сразу чувствовалось, что Властители никуда путешествовать не намерены. Их путешествие веками начиналось здесь, в теле матери, и заканчивалось здесь же, на страже границ.

— Давай жжже… — нетерпеливо прошипело чудовище.

Рахмани отважно прошагал по обжигающему пеплу, к мокрым подошвам липли хрустящие кости. Воин старался думать, что это кости громадной птицы айнов. Всего лишь птичьи кости. Он поставил амфоры в двух шагах от масляно блестевшей шевелящейся спины беса и отступил. Двое детенышей с громким чавкающим звуком покинули норы на спине матери и устремились к нему, подтягиваясь на кривых дрожащих лапках.

Рахмани про себя поклялся принести тройную великую жертву пресветлому Ормазде, если господь поможет ему устоять на месте и вытерпеть эту пытку.

— Я могу навсегда избавить вас от хворей, — прогудел бес. — И слабого мальчика, и перевертышшша. Это честная и выгодная сделка. Человеческое тело подобно телу жжжалкой лягушки, его цикл короче моей трапезы. Тебе всего восемнадцать лет, а время уже грызет тебя…

— Нет, Властитель. Условия останутся прежними. Слепые старцы приходили в твои сны и объяснили, что нам нужно. Зашитые губы.

— Еще один глупый мешшшок с костями, — рассмеялась чудовищная самка. — Ты мог прожить двойной срок своей жалкой лягушачьей жизни, но сам отказался. Хорошо, я дам тебе то, что ты просишшшь. Допустим, ты сумеешь подманить Трехбородого… что потом?

— Я построю самый крепкий боевой корабль, какой только видели моря. Трехбородый бес поднимет его над водой, как поднимает корабли твоих хозяев — гиперборейцев. Слепые старцы хотят, чтобы я нанялся на службу к императору страны Бамбука. У него есть живые Камни пути, но раздобыть их военной атакой невозможно. Я наймусь к нему на службу, охранять его водные границы…

— Ты бредишшь? Кто тебе построит на Великой степи непобедимый корабль? — хмыкнул Властитель.

— Драккар уже строят на Зеленой улыбке, — Рахмани ни на миг не забывал, что следует отвечать только правду.

— А дальшшше что? — Смех Властителя пепла был похож на шуршание мертвых крыльев. — Как ты собираешься воевать в Жжжелтых морях, когда твой летучий драккар — на другой тверди?

— Тебе ведомо многое, но не все. Победоносный Ормазда пожаловал меня даром находить Янтарные каналы.

Впервые хранитель Гиперборея задумался.

— Если ты не врешшшь… что жжж… это редкий дар. Ты мог бы неплохо заработать даже здесссь.

— Благодарю, но у меня есть хозяин.

— Ты надеешься отыскать канал, в который целиком провалится боевой драккар?

— Если я не найду такой канал, я его создам.

— Из чего ты его будешшшь строить?

— Этого я тебе не могу сказать. Ты дашь мне Зашитые губы?

— Возззьми… Будет занятно посмотреть, что у тебя получится.

К ногам Рахмани подкатился слабо шевелящийся, окровавленный дерюжный мешок. Кой-Кой тут же отскочил в сторону и принялся читать заговоры, давая понять, что эта ноша — не для него.

— Тогда тащи остальное, — стараясь не думать о том, что внутри, Рахмани взвалил мешок на плечо.

— Позади меня, смотри, это моя мать… — внезапно сменил тему бес.

Рахмани вгляделся. Шагах в сорока, за обугленным куском корабельной обшивки, сидел еще один бес. Точнее… пустая оболочка беса, съеденная изнутри. Высохшее, покрытое жидкими пепельными волосами подобие Властителя. Горка прозрачных пленок, продуваемых ветрами.