— Хорошо. — В ответе Мха не было заметно разочарования. — Я только предложил.

— А я только отказалась от вашей помощи, — ответила Хизи, вежливо сказав «вашей», чтобы смягчить резкость: ее слова можно было понять так, что как-нибудь в другой раз, при иных обстоятельствах, она и примет предложение Мха, хотя, конечно, ничего такого делать она не собиралась.

Взобравшись на лошадь позади Братца Коня, Хизи сразу же почувствовала себя более уверенно. Ей больше не грозило то непонятное нечто, что принесли с собой молодые воины. Это чувство возникло настолько против ее воли — Хизи хотелось сохранить настороженность и гнев, — что она подумала: а не чары ли это? В конце концов, Братец Конь ведь гаан; Хизи ничего не знала о том могуществе, которым гаан может обладать. Однако в старике не было странностей или угрозы. Напротив, он казался точно таким же, как всегда.

Они тесной группой двинулись туда, где расположились празднующие бенчин. Солнце клонилось к горизонту, но вовсе еще не садилось, как утверждал Мох. Хизи все время прижималась головой к спине Братца Коня, гадая, не услышит ли рычание или другой странный звук из глубин его тела. Ничего такого она не уловила, поэтому стала внимательнее прислушиваться к разговору, рассеянно отмечая легкие различия в выговоре собеседников.

— Не странно ли, что вы носите шлемы? — поинтересовался Братец Конь.

— Было бы странно, если бы наше племя не воевало, — тихо ответил Мох после задумчивой паузы. — Теперь же такое совсем не странно.

— Понятно. И с кем же воюют мои родичи с запада?

— Народ менгов, — поправил его Мох, — воюет со скотоводами.

Хизи почувствовала, как напряглись мышцы Братца Коня.

— Настоящая война? Не обычный набег? — Голос старика звучал безразлично, но Хизи по-прежнему чувствовала его напряжение. — Почему же я об этом ничего не знаю?

— Зимой по равнинам новости путешествуют медленно. Поэтому-то мы с Чуузеком и приехали: нам поручено сообщить, что наше племя не примет участия в бенчине.

— Расскажи мне больше, — потребовал Братец Конь. Он пустил свою лошадь шагом, и молодым воинам приходилось тоже сдерживать коней, хотя яркие шатры были уже видны и оттуда долетали звуки празднества.

Чуузек плюнул через левое плечо.

— Они захватили наши пастбища в предгорьях, выстроили крепости, чтобы их защищать. Правда, сначала они прислали воинов попросить у нас эти земли, — очень вежливо.

— И вы сказали «нет».

— Мы послали обратно головы этих воинов. Пастбища ведь наши.

Братец Конь вздохнул.

— Верно, — согласился он. — Земли принадлежат западным отрядам.

Только тогда Хизи вспомнила, кто такие скотоводы: народ Перкара.

— Ох, нет… — прошептала она.

Шепот Хизи был еле слышным, не предназначенным ни для чьих ушей, однако Мох услыхал и бросил на девочку быстрый, но внимательный взгляд.

— Откуда родом твоя племянница? — тихо спросил он Братца Коня.

Хизи понимала, конечно, что Мох ни на секунду не поверил в их родство. Хотя ее внешность напоминала скорее менгов, чем странных соплеменников Перкара, различия все равно были очень заметны. И Мох слышал, как она разговаривает, а потому не мог не понять, что язык менгов она выучила совсем недавно. «Племянница» было всего лишь вежливым обращением старика к любой младшей женщине — особенно если она находится под его покровительством.

— Из Нола, — сообщил Братец Конь тоном, ясно дававшим понять, что хоть он и ответил на вопрос, такое любопытство ему не нравится. — И я в самом деле смотрю на нее как на племянницу, хоть мы и не одной крови.

— Ха! — фыркнул Чуузек, но Мох только кивнул, принимая объяснение.

— У моего костра гостят еще двое, — продолжал Братец Конь, — еще двое, в чьих жилах не течет кровь Матери Лошади, кто не родня пасущимся в степи стадам. Но они также под моим покровительством. Я и мой клан будем очень огорчены, если с ними что-нибудь случится.

«Он рассказывает им о Перкаре и Нгангате», — подумала Хизи.

— Они тоже из Нола? — поинтересовался Мох.

— Нет, совсем из других мест, — ответил Братец Конь. Последовало недолгое напряженное молчание. Чуузек выглядел все более и более возбужденным, кусал губы и дергал поводья.

— Если это скотоводы, я их убью! — внезапно угрожающе выпалил он.

Братец Конь натянул поводья, остановил лошадь и повернулся в седле так, чтобы смотреть прямо в лицо молодому воину.

— Если ты убьешь мужчину — или женщину, — находящегося под моим покровительством, я сочту это убийством, — сказал он. Голос старика оставался спокойным, но каким-то образом выражал непреклонную решимость.

Чуузек попытался сказать еще что-то, но Мох перебил его:

— Конечно, мы это понимаем. Мы же менги. Наши матери хорошо нас воспитали.

— Хотелось бы надеяться, — ответил Братец Конь. — Хотелось бы надеяться, что всего лишь из-за войны наши древние обычаи не будут так легко нарушены.

— Это не всего лишь война, — прорычал Чуузек, но взгляд Мха заставил его замолчать.

Старик тронул коня. Наступившее молчание, казалось, будет сопровождать их всю дорогу, но Братец Конь не сделал попытки ускорить шаг своего скакуна.

Что мог иметь в виду Чуузек, говоря, что это не всего лишь война? Хизи вообще не очень представляла себе, что такое война: охраняемой и лелеемой дочери императора редко приходилось думать о таких вещах, — но как война может быть больше, чем просто войной?

— Я вижу вымпелы клана Семи Копыт, — заметил Мох.

— Они прибыли вчера, — ответил ему Братец Конь.

— Старый Сиинч с ними в этом году?

Хизи почувствовала, как напряжение отпустило старика. Он даже весело хмыкнул, и Хизи подумала, хоть и не могла видеть его лица, что Братец Конь ухмыляется.

— О да. Я даже уже успел поймать его, когда он пытался залезть в шатер моей внучки.

— Значит, все такой же.

— Конечно. Боги хранят старых греховодников.

— Да, — согласился Мох. — Не приходилось ли мне слышать, что ты провел несколько лет на острове, прячась от богини-дятла, потому что ты с ее дочерью…

— Не следует повторять такие сплетни, — рявкнул Братец Конь, но теперь его гнев был шутливым, совсем не похожим на прежнюю молчаливую угрожающую натянутость.

Так видела ли Хизи эту угрозу, эту тварь с клыками и, пылающими глазами?

— Расскажи мне о своем двоюродном деде — Хватай-Пони. Я слышал, он…

— Да, это правда, — крякнул Мох, и его лицо расплылось в довольной улыбке. — Он отправился в Клыкастые холмы…

Так что когда они добрались до шатров, где праздновался бенчин, Братец Конь и Мох дружно хохотали. Однако лицо немного поотставшего Чуузека оставалось напряженным и враждебным. Хизи подумала, что это всего лишь тонкая прозрачная маска, за которой прячется убийство, — а может быть, и не только оно.