Значит, ещё одна легенда оказалась не более чем красивой выдумкой, подумал Эврих, не испытав при этом ни малейшего разочарования. Он, в общем-то, успел свыкнуться с тем, что по-настоящему интересные вещи узнавал там, где не ожидал встретить ничего заслуживающего внимания. Заманчивый блеск сплошь и рядом оказывался сплошным надувательством, а загадки, подобные ветру, постоянно дующему по утрам над Голубым озером, в большинстве своем так и не удавалось разгадать…

Застолье между тем шло своим чередом. Гости, как принято, восхваляли достоинства Гурьяма и его жены, их родичей, близких и друзей. На смену опустевшим блюдам и кувшинам появлялись все новые и новые. Разговоры сделались громче; шим-шим — крепкий напиток, очень способствующий развязыванию языков и изготовляемый как из риса, так и из сорго, лился рекой, гости заедали его всевозможными кушаньями из рыбы, среди которых наибольшим успехом пользовался приготовленной молодой женой джал — тилапия, фаршированная земляными орехами, вываренными в кокосовом молоке; вяленые лягушки, муравьиные яйца и коровий послед.

Подвыпивший пожилой сосед принялся рассказывать Эвриху историю о водяных девах, живущих будто бы в озере, лежащем у подножия Слоновьих гор, но тут к ним подошел Джинлык, появление коего вызвало почему-то среди собравшихся оживленные перешептывания. Застольники, перестав болтать, провожали его взглядами, и аррант приготовился к тому, что сейчас с ним сыграют какую-нибудь безобидную шутку, как это водится на свадьбах.

— Эврих, тебе, как заморскому гостю, впервые удостоившемуся чести попасть на свадьбу озерников, Гурьям посылает особое блюдо, — провозгласил Джинлык. В левой руке у него была плетенная из тростника тарелочка, с которой он поднял двумя пальцами сине-зеленого жука, размерами с ноготь и, продемонстрировав присутствующим, бросил в наполненный шим-шимом стаканчик из мутного стекла. — Это нотх. Тебе надобно выпить шим-шим, одновременно разгрызя его.

Глядя на то, как жук поводит усиками и сучит лапками, силясь выбраться из шим-шима, аррант ощутил легкое недомогание, что, вероятно, отобразилось на его лице.

— Нотх, съеденный с наилучшими пожеланиями, принесет тебе удачу в делах. Кроме того, это довольно вкусно, — тихо добавил Джинлык.

Эврих затравленно оглянулся по сторонам. Нет, судя по лицам присутствующих, это была не шутка. На него смотрели выжидающе-торжественно и дружелюбно, хотя и с некоторым сомнением.

— Ну, давай же! — шепотом поторопил его Джинлык. — Ни один аррант такого ещё не пробовал! Да не забудь поблагодарить Гурьяма и пожелать ему долгих лет и многочисленного потомства.

— О, Великий Дух, не покинь меня! — пробормотал Эврих. Громко произнес слова благодарности, пожелал Гурьяму дожить до рождения прапра-правнуков, которых, разумеется, будет не меньше сотни, и поднес стакан к губам.

* * *

Джинлык забрался на лежащий близ берега валун, прозванный озорниками Змеиной головой, и сделал Эвриху знак следовать за собой. В голове у арранта слегка шумело от выпитого шим-шима, и движения были несколько замедленными, но, конечно же, он не мог упустить возможность поглядеть, как действует «владычное слово» его приятеля, коему якобы повинуются все окрестные крокодилы.

Вскарабкавшись вслед за Джинлыком на Змеиную голову, он окинул озаренную лучами заходящего солнца поверхность озера, над которой кружили летучие мыши.

— Ну? — спросил аррант. Вспомнил Волкодава с его чудесным Мышом, улыбнулся и решил, что, даже если ни один крокодил на призыв озерника не явится, все равно он не зря пришел сюда. Вечером Голубое озеро было столь же восхитительным, как и утром. Может статься, даже ещё более прекрасным и уж во всяком случае более таинственным.

— А брусок соли? Ты помнишь наш уговор?

— Ты же знаешь, у меня не было возможности сходить в мой шатер. Скажи свое владычное слово, и, если оно подействует, мы тотчас отправимся за солью, — пообещал Эврих.

Джинлык приложил ладони ко рту, запрокинул голову и гортанно крикнул:

— Имм-имм-имм!

Трижды он повторил свой призыв, и любовавшийся клубящимися над озером золотисто-розовыми облаками аррант уже решил было, что нынче «владычное слово» не сработает, когда озерник указал ему на заросли осоки, начинавшиеся неподалеку от Змеиной головы.

— Клянусь Тахмаангом, они и впрямь идут на твой зов! — изумленно воскликнул Эврих, увидев двух плывущих к ним крокодилов. — Вот уж не думал…

— Имм-имм-имм!.. — неслось над озером, и вот ещё один, два, три… полдюжины крокодилов устремились к Змеиной голове со всех сторон, бесшумно разрезая позолоченные лучами заходящего солнца воды.

— Этого не может быть, и все же…

— Довольно с тебя? Теперь надобно убираться отсюда, ибо даже я не знаю слова, по которому крокодилы будут выскакивать из своих шкур на потеху любопытному арранту, — заявил Джинлык и, схватив упирающегося Эвриха за руку, потащил в сторону разбитых подле Озерной крепости шатров.

— Но почему? Почему они пришли на твой зов? — вопрошал вне себя от изумления аррант. — Ведь вы их здесь не прикармливаете? Или это брачный призыв? Никогда не слыхал, чтобы эти твари ворковали, как голуби. Или ревом призывали подруг… Они же, подобно рыбам, не издают никаких звуков! Или у вас в Голубом озере водятся какие-то особые крокодилы?

— Верно! — рассмеялся Джинлык. — У нас чудесный край! В нем живут дивные звери, птицы, рыбы и крокодилы. Ты сам только что в этом убедился!

— Да уж, если бы не видел собственными глазами, не слышал собственными ушами, ни за что бы не поверил! — пробормотал Эврих, оглядываясь. Нет, ему в самом деле ничего не померещилось: пришедшие на зов озерника крокодилы карабкались на Змеиную голову!

Некоторое время приятели шли в полном молчании. Справившись с охватившим его изумлением, Эврих сообразил, что, ежели он примется расспрашивать Джинлыка, тот, раздувшись от гордости, замучит его шутками и ровным счетом ничего не скажет. А вот если промолчит, то озерник, пожалуй, не выдержит и сам объяснит, что к чему, ведь видно, как его распирает желание просветить невежественного, но алчущего знаний чужеземца.

Расчет оказался правильным — неподалеку от первых шатров Джинлык не выдержал:

— Не следовало бы мне открывать тебе тайну владычного слова, ну да человеку, съевшему нотха, трудно в чем-либо отказать. А поскольку я знаю, что, не добившись от меня объяснений, ты глаз не сомкнешь и, чего доброго, бросишься будить моих соплеменников, дабы выпытать у них великий секрет призывания крокодилов, придется мне самому его тебе поведать. — Озерник покосился на Эвриха и, видя, что тот твердо решил ничем не выдавать своего любопытства, с улыбкой продолжал: — Загадка, на которую знаешь ответ, теряет свою привлекательность, и все же вот тебе тайна владычного слова. Появившиеся на свет крокодильчики набирают воздух и, опустившись на дно, выпускают его из себя, издавая при этом звук «имм-имм-имм». Взрослые крокодилы немедленно плывут на звук, посмотреть на новорожденного, а самки даже тащат во рту пищу, чтобы накормить не способного пока что охотиться младенца.