– Здесь нам ни за что не выбраться во двор. Иди за мной. – Жюльетта побежала в другую сторону – к маленькой сводчатой дубовой двери. – Классная комната. Там есть окно.

Катрин последовала за ней по коридору в пустую комнату, к утопленному в нише окну. Жюльетта отодвинула засов и распахнула деревянные ставни.

– Так и есть, это пожар. Посмотри на…

Факелы. Мужчины с факелами. Мужчины с саблями. Мужчины, одетые в грубые полосатые штаны и развевающиеся полотняные рубахи, мужчины в странных красных шерстяных шапках. Казалось, они наводнили двор аббатства. Выкрики. Смех. Ругань. Их лица при свете факелов были омерзительны. Ими овладела жажда насилия.

– Боже всемогущий! – прошептала Жюльетта. – Сестра Матильда…

Монахиня лежала на булыжниках, ее одеяние было разорвано в клочья, ноги непристойно раздвинуты и задраны вверх. Их держали двое мужчин, каждый тянул ногу к себе, а третий, в шерстяной красной шапке, старательно насиловал ее, подбадриваемый теми двумя. Голова сестры Матильды беспомощно моталась, ударяясь о булыжники с каждым яростным ударом члена в ее плоть.

– Мы должны помочь ей. – Катрин взбиралась на подоконник. – Мы не можем здесь оставаться. Мы должны помочь им всем.

По всему двору творилось что-то невообразимое. Монахинь вытаскивали из их келий, срывали с них одежду и бросали на булыжники…

– Мы не можем им помочь. – Жюльетта рванула Катрин, втаскивая ее в комнату. – Их там слишком много, чтобы мы могли с ними справиться. Но мы можем остановить этих овец в коридоре, чтобы они не выбежали во двор.

Катрин схватила подругу за руку.

– Слишком поздно.

Девушки уже вышли во двор и замерли в ужасе и недоумении.

Один из мужчин, соскочив с монахини, со смехом заорал:

– Свежее мясо. Бросайте старых ворон! Насадим на свой горячий вертел этих хорошеньких молоденьких пулярок!

И двор огласился новыми пронзительными криками боли и отчаяния.

– Зачем? – Катрин плакала. – Зачем они делают им больно?

– Потому что они подлые звери и жаждут только крови и совокупления, – пробормотала Жюльетта, отчаянно силясь придумать, что же делать. – Мы не можем пройти через северный двор, но и прятаться здесь опасно. В любую минуту они могут появиться здесь.

– Анриетта Бальвур… – Катрин не могла отвести глаз от кошмара, творившегося во дворе. – Посмотри, что эти двое с ней делают. Ей же всего десять лет!

– Я не собираюсь смотреть. И ты – тоже. – Жюльетта оттащила Катрин подальше от окна и захлопнула ставень. Задула свечу и поставила на подоконник. – Мы не можем помочь им, но, возможно, спасемся сами.

– Ей всего десять лет, – тупо повторила Катрин. Жюльетта схватила подругу за плечи и встряхнула ее.

– Если мы выйдем отсюда и попытаемся защитить Анриетту, с нами произойдет то же самое. Ты хочешь, чтобы так случилось?

– Нет, но мы…

– Нечего спорить и стонать. Я не позволю им сотворить с тобой такое.

Со двора доносились страшные, нечленораздельные крики, стенания, беспомощные всхлипывания.

– Ма-а-ма, ма-а-мо-чка! – рыдала малышка Анриетта.

Жюльетта схватила Катрин за руку и побежала с ней по коридору к северному двору.

Катрин сделала попытку вырваться.

– Нам нельзя туда идти. Ты же сама только что сказала…

– Мы и не идем туда. Мы побежим через аркаду к колокольне. Тут всего несколько метров, а там есть черный ход, который ведет из башен на южный двор.

– А что, если… то же самое творится и в южном дворе?

– Вот тогда и будем об этом беспокоиться. Хуже, чем сейчас, нам уже не будет.

Добравшись до двери, ведущей на южный двор, Жюльетта потянула Катрин в сторону, прижав ее к стене в тени.

Катрин била дрожь.

– Что, если нас увидят? Я так боюсь, Жюльетта!

– Я тоже! – Жюльетта осторожно выглянула во двор. Под аркадой никого не было. Женщин насиловали на северном дворе. – Мчись со всех ног к колокольне и ныряй между каменными колоннами. Я побегу следом. Если меня поймают, не останавливайся. Помочь ты все равно не сможешь, и незачем нам обеим… – Катрин яростно затрясла головой, и Жюльетта свирепо сверкнула на нее глазами:

– Делай что я тебе говорю! Обещай мне.

– Я не могла бы позволить им обидеть тебя. – Катрин непроизвольно тряслась, но голос ее звучал твердо. – Я бы попыталась остановить их.

– О всемогущий боже! – в сердцах выдохнула Жюльетта. – Если эти свиньи распнут тебя, то ты хочешь, чтобы я бросилась к ним в руки на выручку?

– Нет, но я не могу…

– Значит, договорились. Если мы разделимся, каждая будет пытаться спастись сама. Катрин молчала.

– Ты же знаешь, я никогда не позволю этим негодяям одолеть меня, – сказала Жюльетта. – Я найду способ вырваться. А теперь у нас нет времени спорить. Да?

Катрин неохотно кивнула.

– Хорошо. – Руки Жюльетты ободряюще стиснули пальцы подруги. – Пробравшись через южный двор, беги на кладбище.

– На кладбище?

Жюльетта кивнула.

– Пусть сестра Бернадетт укроет нас до их ухода.

– Они могут и остаться. – Катрин содрогнулась и зажала уши руками, но крики все равно доносились. – Господи, этот ад длится уже целую вечность!

– Они уйдут. Мужчины устают от блуда. Моя мать как-то сказала… – Жюльетта замолчала. Это было не то, что происходило в спальнях Версаля. В тех благоухающих, затянутых шелком комнатах мужчины и женщины всегда притворялись нежными. А здесь – лихорадка насилия и зверства – Оставь дверь колокольни открытой и выгляни наружу, прежде чем побежишь к кладбищу. Запомни: жди меня в склепе. Готова?

Катрин кивнула.

– Беги!

Катрин выскочила за дверь, держась поближе к стене.

Жюльетта напряженно ждала: вдруг сейчас раздастся крик. Это значило бы, что один из негодяев бросился за ее подругой.

Катрин добежала до двери в колокольню, распахнула ее и исчезла внутри.

Страх чуть-чуть отпустил Жюльетту, но она подождала, чтобы убедиться, что за Катрин нет запоздалой погони. А потом она промчалась несколько метров, отделявших кельи учениц от колокольни, взбежала по трем ступенькам, пересекла порог и захлопнула за собой дверь.

Темнота.

Сердце Жюльетты отчаянно колотилось. В изнеможении от пережитого она прислонилась к окованной бронзой дубовой двери. Понемногу ее глаза привыкли к темноте, и она смогла различить длинный пролет спиральных деревянных ступенек, ведущих в звонницу. Позади лестницы по открытому двору струился лунный свет. Катрин, конечно, увидела, что южный двор пуст, и сделала второй шаг к свободе. Жюльетта выпрямилась и с готовностью направилась к открытой двери.