– Это когда-нибудь кончится? – в отчаянии вопросила леди Эдина. – Не будь вы так заняты выяснением отношений, то заметили бы, что наши гости уже въезжают в ворота. Ваше нелепое поведение может вызвать у них любопытство, что нам совершенно не нужно. И даже опасно!

Метнув в Фартинга последний испепеляющий взгляд, Гэмел стиснул зубы, чтобы удержаться от ответной реплики. Он не знал, почему Шайн так боится Броуди, но ее страх был для него достаточным основанием. Если она считает, что они представляют для нее угрозу, он должен сделать все, что в его силах, для ее защиты.

Но труднее всего ему было сдерживать нетерпение. Шайн находилась в пределах досягаемости, а ему приходилось ждать, держась от нее на расстоянии. Гэмел так и не избавился от опасений, что она найдет способ вновь ускользнуть от него, и подозревал, что ему предстоит нешуточная борьба с самим собой, чтобы не сторожить ее постоянно после того, как Броуди уедут.

Даже сейчас, наблюдая за прибытием незваных гостей, он боролся с желанием подняться в спальню родителей, где находилась Шайн. Его тело томилось по ней. Никогда прежде Гэмел не испытывал такой страсти к женщине. Хотя это было именно то, чего он так долго искал, он не был уверен, что действует правильно. За последние дни его жизнь настолько изменилась, что он поневоле задавался вопросом, чего больше в его нынешнем состоянии: радостей или мучений. Раздосадованный этими мыслями, он постарался выбросить их из головы и сосредоточил внимание на Броуди.

– Вырядились, как королевские персоны, – заметил Фартинг.

Гэмел кивнул, поморщившись.

– Сами в шелках и драгоценных каменьях, а слуги дрожат от холода в рваном тряпье.

– У них такой измученный и голодный вид, будто их держат в черном теле. Но меня беспокоит вооруженный отряд, – сказал Фартинг.

– Наемники, причем их худшая разновидность. Не то что мой отец в молодости.

– Эти вояки не знают, что такое преданность. Они лояльны только до тех пор, пока им платят. Или пока не поступит лучшее предложение.

– А пока они придерживаются своей сомнительной лояльности, нет бесчестного деяния, которое они отказались бы выполнить. Боюсь, сегодня ночью в казарме будут беспорядки, а то и парочка смертей.

– А нельзя их поселить отдельно от ваших людей?

– К сожалению, нет, – ответил Гэмел. – Разве что во дворе. Но подобное проявление недоверия вызвало бы вопросы, на которые у нас пока нет ответов. То, что барон нанимает подобную публику, характеризует его самого.

– С самой худшей стороны, – буркнул Фартинг. – Эти вояки наняты совсем не для того, чтобы воевать, можешь мне поверить. Барон – такой же негодяй, как его наемники.

Гэмел нахмурился, пристально вглядываясь в мужчину, приближавшегося к его отцу. Малис Броуди был строен и недурен собой. Его богатая одежда и обилие сверкающих драгоценностей буквально слепили глаза. Но этот блеск не мог скрыть хитрое выражение его глаз.

Многое переняв у своей мачехи, Гэмел стал изучать лица людей, их нравы. Вскоре он выделил определенные черты и поступки, которые могли рассказать ему о характере человека почти столько же, сколько говорили Эдине ее инстинкты. Его метод так часто давал результаты, близкие к суждениям Эдины, что он не мог полностью отмести его.

На красивом лице лорда Броуди играла любезная улыбка, но она не вызвала у Гэмела доверия. В ней было что-то фальшивое, словно он долго репетировал перед зеркалом. Его глаза были полуприкрыты, но Гэмел не сомневался, что из-под полуопущенных век он изучает Данкойл и его обитателей, их силу и особенно их слабости. То, как Броуди двигался, его жесты и улыбка сказали Гэмелу, что за этим человеком нужно следить, и очень внимательно. И тем не менее, признал Гэмел, если бы не страх Шайн, настроивший его на подозрительный лад, он мог бы легко обмануться. встретившись с Броуди при других обстоятельствах.

– Позвольте поблагодарить вас за вашу доброту, лорд Уильям, – произнес Малис вкрадчивым тоном. – И вас, дорогая леди Эдина. В округе развелось столько всякого отребья, что я боялся, что не смогу обеспечить безопасность моей дорогой жены, если мы продолжим путь на ночь глядя.

– Да, – отозвался лорд Логан, – путешествия становятся все более опасными в наше время.

– Верно, а дорога в Стирлинг пользуется у разбойников особым спросом. Ведь по ней путешествуют самые богатые и знатные господа, направляющиеся к королевскому двору. Приходится только сожалеть, что нет другого пути от наших владений до королевского замка. Впрочем, в такой мощной крепости, как эта, мы будем чувствовать себя в полной безопасности.

– Надеюсь, вам будет удобно здесь, лорд Малис… вам и вашей благородной супруге.

– Вы знакомы с моей женой?

– Нет, – ответила леди Эдина, – мы не встречались.

– В таком случае позвольте мне представить ее. – Малис взял руку женщины, стоявшей рядом с ним. – Моя жена, леди Арабел Броуди.

Обратив наконец внимание на жену барона, Гэмел словно оглох, не слыша представлений и обмена любезностями. Он отвечал скорее по привычке, чем осознанно, завороженный видением, которое предстало перед его глазами.

Он смотрел в огромные, до боли знакомые фиалковые глаза. Из-под роскошного головного убора виднелось несколько серебристых прядей. Даже в грудном голосе леди Броуди звучали знакомые нотки, хотя и несколько подпорченные неискренностью, с которой она выражала свою радость от встречи с ними.

Нос у женщины был острее, чем у Шайн, а в прекрасных глазах и линиях выразительного рта угадывалась жесткость, несмотря на призывный взгляд, которым она одарила его. Чем больше он смотрел на нее, тем больше находил различий, но они не могли опровергнуть мысль, зародившуюся у него в голове.

Взглянув на друзей и родителей, Гэмел убедился, что не он один пережил шок. Они это неплохо скрывали, но любой, кто знал их так же хорошо, как он, заметил бы признаки потрясения на их лицах и в поведении. Лорд Магнуссон изучал носки своих сапог, явно пытаясь скрыть выражение лица, пока ему не удастся овладеть собой.

Но только в черных глазах Фартинга Гэмел нашел подтверждение своей догадке. Когда он на мгновение встретил его взгляд, то не увидел в нем ни шока, ни удивления, ни замешательства. Зато в них сверкнуло предостережение. Фартинг явно опасался нечаянно выдать тот факт, что столкнулся лицом к лицу с женщиной, невероятно похожей на Шайн. Гэмел не мог более отрицать очевидное: леди Арабел Броуди – мать Шайн.

– Так говоришь, это вопрос жизни и смерти? – приглушенно спросил лорд Уильям, входя вместе с Фартингом в большой зал. Гости уже успели освежиться после дороги и теперь собирались на обед.

Фартинг спокойно встретил его недоверчивый взгляд.

– Да, милорд. Клянусь своей бессмертной душой. – Он нахмурился, глядя на одного из подручных Броуди, который крутился поблизости от них.