Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом в ее глазах он увидел перемену, в них словно закралось недоверие...
Ну конечно, он совсем забыл. У его постели сидит Мартышка — для него Мартышка, а для нее — красивая девушка.
Да, Вика увидела ее, ту самую, длинноногую и тонкую...
Сердце Вики дрогнуло — ее опередили. Но это длилось всего секунду. Ну и что? Она справится и с ней. Петр ее, и ничей больше. Она никому его не отдаст. Никому из прежних женщин он больше не будет принадлежать. Только ей, Виктории Морозовой.
— Ну что, Суворов, похоже ты шел через Альпы... — сказала она, наклоняясь к нему и целуя в щеку.
— И там меня подстерег медведь. Мой двенадцатый медведь.
Вика потянулась к его здоровой руке.
— Здравствуй.
— А ты меня еще не поцелуешь? — Он хитро посмотрел на Вику.
Вика бросила быстрый взгляд на девушку.
— Ничего, я не против, — улыбнулась та.
— Еще бы ты была против, Мартышка! — простонал Петр, пытаясь приподняться. Он никак не мог привыкнуть к своему положению больного.
Вика наклонилась и снова нежно прижалась губами к щеке.
— Ох, какой целомудренный поцелуй, Морозова.
— Но я...
— Да ты что? Неужели смущаешься целоваться при Мартышке? При этой соплячке! Моей младшей сестренке! Думаешь, чего она тут сидит? Она набирается практики.
Вика оторопело посмотрела на красивую девушку.
— Но вы...
— Непохожи?
— Н-нет.
— Просто он копия мамы, не по комплекции, конечно, — она улыбнулась, — а я в папу.
Вика набрала воздуха и медленно выпустила.
— Вот это да. — Она почувствовала удивительную легкость.
— А вы не знали? — удивилась девушка. — Это я вам звонила... Ах, кажется, я поняла! — Она засмеялась. — Ну конечно, как все мужчины, Петруша хотел заставить вас ревновать. Ну погоди, Суворов, только поправишься, я тебе покажу, как красивым женщинам морочить голову!
— Не успеешь, меня отсюда заберут!
— Куда это? — спросила сестра.
— В семью.
Вика опустилась на стул возле его кровати.
— Вика, ты ведь возьмешь меня в свою семью? А?
Она улыбнулась и почувствовала радостный ожог сердца.
— А ты правда хочешь?
— Да я только этого и хочу! О-ох, — нарочито протяжно простонал он, — я ничего не хочу так сильно, как этого.
— А что произошло? С медведем?
— Он тоже получил свое. В общем, все получили то, что хотели.
— Но разве ты этого хотел? — Она кивнула на его загипсованные конечности.
— А разве нет? Ты ведь дала слово взять меня в семью?
— Дала.
— Ну вот и хорошо. — И Петр принялся быстро разматывать повязку на руке.
Вика следила за ним непонимающим взглядом. Что? Что он такое делает?
— Ты что?
— Но ты же сказала, что возьмешь меня в семью. Вот я и...
— Перестань! — выдохнула Вика и, словно ища поддержки, посмотрела на сестру, которую он называл Мартышкой. Та казалась совершенно спокойной.
— Так ты...
— Ну я... — Он продолжил свое занятие, и скоро Вика увидела, как он снимает с руки свернутую в рулон картонку, на которую был намотан бинт.
Вика не верила своим глазам.
— Слушай, Петр Суворов, так ты просто обманщик?
— Не-ет, я не просто обманщик, я охотник.
— Но ведь я волновалась... Я... — Она едва не задохнулась и замолчала. Внутри закипала злость. На себя. Какая доверчивая!
— Так теперь разматывай ногу! — скомандовала она.
— Не могу!
— Я тебе сейчас помогу! — Вика вскочила и вцепилась в бинт.
— О-о... — громко простонал Петр, и в палату влетела медсестра.
— Что здесь происходит? — по-вятски налегая на «о», строго спросила она.
— Ох, сестра... с меня хотят снять гипс.
— Да как это? Мы ведь только что его вам наложили? — Вытаращив глаза, она смотрела на Вику. — Да вы кто?
— Моя... жена.
Сестра окинула взглядом Вику с головы до ног.
— Что вы делаете, гражданка? У вашего мужа множественный перелом берцовой кости. Его сбил медведь, и вообще, кто вас сюда впустил?
Вика ошарашенно смотрела то на нее, то на девушку, которую Петр называл Мартышкой, то на самого Петра. Какой-то дикий спектакль. От бессонной ночи голова казалась набитой мякиной, а рот наполнился горечью.
Призывая на помощь весь свой профессиональный опыт, Вика посмотрела медсестре в глаза.
— Скажите, сестра, ваше имя и отчество. — Безупречный прием, способный охладить любого нападающего. Человек теряется и отвечает, поскольку спрашивают его о том, что лежит под коркой.
— Нина Степановна. — Сестра помолчала, и все как будто встало на свои места. — Ваш муж сильно пострадал, женщина, но держится молодцом. Очень веселый человек, даже когда мы его гипсовали, он нас смешил. — Она покачала головой. — Говорил, приедет жена и меня загипнотизирует. У меня, мол, сразу все кости срастутся.
— А... рука? — Она кивнула на картонку и размотанный бинт.
— Это он сам придумал. Говорит, хочу, чтобы жена еще сильнее меня пожалела.
Вика опустилась на краешек кровати рядом с Петром. Ее глаза были полны слез.
Рукой, которая освободилась от повязки, он гладил ее по спине. Медсестра и девушка вышли.
— Вика, я просто не знаю, что со мной творится. Ты свела меня с ума.
— Ты меня тоже чуть не свел с ума. Я перевезу тебя в Москву.
Он кивнул.
— Не сейчас. Побудь со мной. Мы ведь больше никогда не расстанемся, правда?
Она наклонилась к нему и припала к его рту. Слезы текли по ее щекам, но это были слезы облегчения.
— Я люблю тебя, Суворов.
— А как я тебя люблю, мой драгоценный медвежий подарок!
— Почему это я медвежий подарок?
— Да ведь это он помог мне заманить тебя в мою берлогу.
Она засмеялась и снова крепко поцеловала его.
Эпилог
— Ну так что, моя дорогая, ты готова надеть свадебный наряд?
Петр вынул из большой сумки объемистый пакет и бросил к ногам Вики. Тот легко опустился на ковер.
Вика улыбаясь смотрела на Петра, совершенно здорового, — его перелом сросся в начале зимы, и он снова стоял на ногах без всяких костылей.