– Но не здесь же! – воскликнула она, охваченная одновременно смущением и ужасом.

Ей было приятно общество Чедуэлла, и она с удовольствием сыграла бы в шахматы или во что-нибудь еще, если бы они находились в гостиной в окружении людей. Но сидеть с ним за шахматной доской в спальне было невозможно!

– Что здесь плохого? – удивленно спросил Чедуэлл. – Грэм не ревнивый человек, но даже более придирчивый муж не мог бы заподозрить меня в желании совратить вас в нескольких шагах от спальни, в которой он спит. Если хотите, я могу открыть дверь в смежную комнату. Видите, я готов дать вам любые гарантии!

Его слова казались Пенелопе полной чепухой, но Чедуэлл произнес их с таким ребяческим обаянием, что она не могла сердиться на него. Сбросив сюртук, он ослабил узел шейного платка и удобнее устроился в кресле. В этот момент он чем-то неуловимо походил на Грэма, и Пенелопа не могла сдержать улыбку.

– Вы не только крайне самонадеянны, но и неисправимы! Приходите в гостиную утром после завтрака, и я сыграю с вами партию. Это все, что я могу предложить!

– Нет, так дело не пойдет. Неужели я должен разбудить Грэма и попросить его посидеть с нами? Ну что ж, я сделаю это, вы меня знаете, – сказал он, но, видя, что Пенелопа остается непреклонной, все же уступил: – Хорошо, завтра так завтра. Утром мы сыграем в гостиной. Но мне кажется, мы можем позволить себе сегодня поиграть в нарды? Ведь это совершенно безобидная забава. Только одна партия, и я сразу же уйду.

Пенелопа знала, что не должна соглашаться. Ей не следовало даже обдумывать это предложение Чедуэлла. Ни один мужчина не имел над ней такой власти, как он, и она боялась, что в его присутствии снова потеряет контроль над собой. Она уже уступила его просьбам, а потом раскаивалась в этом. Но Чедуэлл окружал ее вниманием, она чувствовала, что он обожает ее, что она нужна ему. Никто никогда в жизни не обращался с ней так, как он, и Пенелопе было трудно устоять перед его натиском.

– И вы обещаете мне сразу же уйти? – спросила она, уже готовая пойти на компромисс.

– Обещаю, – ответил Чедуэлл и тут же открыл ящик стола, в котором лежали нарды: он вел себя здесь как дома.

Сделав несколько шагов по направлению к. столу, Пенелопа в нерешительности остановилась. Видя, что она колеблется, Чедуэлл встал, быстро подошел к ней и, взяв за локоть, подвел к креслу. Пенелопа покорно опустилась в него.

Стоя около нее, Чедуэлл начал расставлять шашки на игровом поле. У Пенелопы перехватило дыхание от ощущения его близости. Он казался настолько уверенным в себе, в своем праве находиться рядом с ней, что она не осмеливалась заставить его отойти подальше. Его руки как бы невзначай коснулись завитков у нее на затылке. Ощущение было столь приятным, что Пенелопе захотелось снова испытать его.

Когда Чедуэлл сел напротив, Пенелопа долго не могла поднять на него глаза, однако постепенно перестала чувствовать неловкость. К концу партии она уже весело смеялась вместе с Чедуэллом и больше не испытывала страха перед ним. Закончив игру, Чедуэлл поднялся со своего места и, как и обещал, собрался уходить. Опершись на его руку, Пенелопа тоже встала, чтобы П0прощаться с ним, и, только заглянув в его золотистые глаза, поняла, что совершила непростительную ошибку.

Чедуэлл молниеносно обнял Пенелопу и, не давая времени прийти в себя, припал к ее губам. На секунду оцепенев, она хотела вырваться из объятий Чедуэлла, но не могла пошевелиться. Ее сердце так сильно билось, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Пенелопа не отвечала на поцелуй Чедуэлла, но и не оказывала сопротивления ему.

Последнее обстоятельство, должно быть, показалось Чедуэллу хорошим знаком, и его поцелуй стал более страстным. Он все крепче прижимал Пенелопу к своей груди.

Пенелопа чувствовала, что слабеет в его крепких объятиях. Новые ощущения и эмоции захлестнули ее. Она покорно положила руки на плечи Чедуэлла и ответила на его поцелуй. Только когда ласки Клиффтона стали более дерзкими, Пенелопу охватила паника, и она оттолкнула его.

Сгорая от стыда, она отвернулась и закрыла лицо руками.

– Немедленно уходите! И больше никогда не показывайтесь мне на глаза, – промолвила она.

Чедуэлл дотронулся до ее белоснежного обнаженного плеча.

– Я не смогу выполнить вашу просьбу, – грустно сказал он. – Спокойной ночи, миледи.

Пенелопа обернулась, чтобы бросить на него сердитый взгляд, но увидела, что дверь за Чедуэллом уже закрылась. Зарыдав, она упала на кровать.

С того вечера Пенелопа утратила свой обычный душевный покой. Она теперь почти не виделась с Грэмом. Когда Долли приехала с визитом в дом Тревельянов, для Пенелопы это было полной неожиданностью. Она совершенно забыла о том, что пригласила ее. Грэм не вышел к чаю, и Пенелопа не могла сообщить ему новости о брате Долли. Даже Александра упрекнула мачеху в рассеянности, когда несколько раз подряд выиграла у нее в шашки. Причиной душевного смятения Пенелопы был Клиффтон Чедуэлл.

Появившись в гостиной, чтобы сыграть с Пенелопой в шахматы, он вел себя как ни в чем не бывало. В комнате, куда постоянно заходили слуги, он не мог дать волю своим чувствам, но его пылкий взгляд без слов говорил о многом. В конце игры он взял ее руку в свои ладони с таким видом, как будто Пенелопа принадлежала ему. Неужели он полагает, что, поцеловав Пенелопу, теперь имеет какие-то права на нее?

Пенелопа приказала горничной остаться на, ночь в ее спальне, но Чедуэлл выследил Пенелопу в коридоре, когда она была совсем одна, и, схватив за руку, увлек в небольшой салон, где царил полумрак.

Не проронив ни слова, он заключил ее в свои объятия и стал жадно целовать. И как только Чедуэлл коснулся Пенелопы, окружающий мир, словно по волшебству, исчез. Для нее перестало существовать все, кроме его рук и губ.

Потрясенная до глубины души тем, что помимо своей воли отвечает на его ласки, Пенелопа наконец высвободилась от него. Было совершенно бессмысленно что-то возражать или спорить с ним. Подхватив юбки, Пенелопа бросилась прочь, стараясь, чтобы Чедуэлл не заметил навернувшиеся на ее глаза слезы. Она не понимала, что с ней происходит, но решила во что бы то ни стало отныне избегать Чедуэлла.

В тот день, когда должен был состояться бал у Ларчмонтов, Пенелопа не видела Чедуэлла и была несказанно рада этому. Вечером в ее спальню вошел муж. Повязка на его больном глазу была из той же темно-синей ткани, что и приталенный сюртук. На изуродованном лице Грэма играла улыбка.

– Это Красавчик Браммел подобрал вам повязку на глаз в тон одежде? – мягко спросила Пенелопа и хотела дотронуться до обезображенной щеки мужа.

Однако Грэм, поймав ее руку, отвел ее в сторону, и Пенелопа отругала себя за неуместное желание приласкать мужа. Она сознавала, что ей хотелось погладить по щеке совсем другого мужчину. Клиффтон пробудил в ней чувственность. Если бы не он, Пенелопа не пыталась бы сократить дистанцию, которую установил между ней и собой ее муж.