Но пока Лина выбирала наряд и рассеянно расчесывала перепутавшиеся волосы, в ее уме продолжали возникать вопросы.

Что представляла собой жизнь Персефоны? Должно быть, у нее был возлюбленный... хотя бы один. С таким телом разве возможно хранить обет безбрачия? И зачем на самом деле Деметра произвела этот обмен? Может быть, она хотела удалить дочь от какого-то нежелательного приятеля? Лина вздохнула и с силой потерла лоб. Слишком многое случилось и слишком быстро. Она представления не имела, нуждаются ли боги во сне, но сама она была уже на пределе сил. Ей надо поскорее отправиться на ужин — или обед? — чтобы можно было наконец вернуться в свои покои и по-настоящему расслабиться и отдохнуть.

Откашлявшись, Лина позвала вслух:

— Япис! Я уже готова идти.

И тут же в дверь ее комнаты постучали.

— Войди! — сказала она.

Дверь широко распахнулась, и Япис поклонился Лине.

— Богиня, прошу, следуй за мной.

— Спасибо, Япис. Я ужасно проголодалась.

— Уверен, тебе понравятся деликатесы, которые Гадес выбрал, чтобы почтить тебя.

Лина вскинула брови.

— А что, Гадес еще и готовить умеет?

Япис рассмеялся.

— Увидишь, богиня.

Лина прикусила губу и вышла из комнаты. О чем только она думала? Наверняка в аду нет кухонь. Разве призраки нуждаются в пище? Она вспомнила, как Эйрин добыла вино из невидимой складки воздуха.

Богиня слабоумных, вот кто она такая. Ей надо держать рот закрытым, а глаза открыть пошире, пока она не разберется во всех деталях своего задания.

Япис прервал ее самобичевание.

— Богиня, возьмем ли мы с собой Эвридику? Мне бы не хотелось, чтобы эта маленькая душа подумала, будто я решил занять ее место.

— Да, это весьма предусмотрительно, Япис — Лина, чуть повысив голос, позвала: — Эвридика, ты мне нужна!

Почти в то же самое мгновение дверь дальше по коридору открылась, и Эвридика выскочила наружу, бросившись к своей богине так быстро, что платье не поспевало за ней, а волосы развевались, как на ураганном ветру.

— Ох, Персефона! Я так рада, что ты меня позвала! — воскликнула девушка, обнимая Лину.

— Твоя богиня решила, что ты, возможно, захочешь составить нам компанию, чтобы потом без труда найти дорогу к нужному месту, если богине вдруг захочется перекусить в неурочный час.

И снова Лину поразила доброта Яписа к маленькой девушке.

— Спасибо, Япис, ты прекрасно все изложил, — сказала она.

— Конечно. — Эвридика закивала, напомнив Лине слишком старательного щенка, изображающего полное повиновение. — Мне нужно многое знать, чтобы как следует служить Персефоне.

Лина с трудом удержалась от вздоха.

— Персефона, Эвридика... если вы последуете за мной, я буду счастлив проводить вас к моему господину.

Япис повел их сквозь путаницу роскошных коридоров и при этом постоянно объяснял, в основном Эвридике, что, хотя дворец невероятно велик, на самом деле найти дорогу к нужному месту совсем нетрудно. Гадес разделил внутреннее пространство на секции. В передней части располагался тронный зал Гадеса, там бог собирал придворных и выслушивал жалобы умерших. В центре имелась приемная поменьше, и именно к ней они сейчас направлялись. Парадная часть соединялась с гостевым крылом, где устроились Персефона и Эвридика, его дополняли два бальных зала. Лина мельком подумала, зачем это Гадесу целое крыло для гостей, да еще и два танцевальных зала, если он не слишком жалует визитеров, но она придержала этот вопрос при себе и не стала перебивать Яписа.

— И еще одно крыло отведено под личные апартаменты Гадеса. Так что, как видишь, Эвридика, тебе достаточно лишь разобраться в расположении частей дворца, чтобы знать, где именно ты находишься.

— Да, я поняла. Может быть, мне дадут что-нибудь такое, на чем можно рисовать, и я начерчу для себя простенькую карту? — сказала Эвридика, вопросительно глядя на Лину.

— Разумеется. Я думаю, это прекрасная мысль. Может быть, это и мне поможет находить дорогу. Я просто ужасно путаюсь в направлениях, — сказала Лина. — Япис, как ты думаешь, можно ли найти для Эвридики рисовальные принадлежности?

— Конечно, богиня. Мне доставит большое удовольствие присмотреть, чтобы твоя подруга получила все, что нужно, — ответил Япис.

— Спасибо, — одновременно поблагодарили Яписа Лина и Эвридика и улыбнулись друг другу.

Япис свернул за очередной угол и остановился возле дверей, которые, разумеется, тут же распахнулись, не дожидаясь прикосновения, и открыли взгляду Лины очередную огромную комнату, правда имевшую отличие от других: в ней стоял необъятный мраморный обеденный стол. Над столом красовались три массивные хрустальные люстры. Лина прищурилась, вглядываясь в их яркую красоту, и внезапно поняла, что сияющие камни на самом деле никакой не хрусталь.

— Бриллианты... — придушенным голосом выговорила она.

— Да, — кивнул Япис. — Мой господин решил повесить в этой комнате бриллиантовые светильники, потому что они бросают безупречно чистый свет на обеденный стол и хорошо сочетаются с малахитовыми канделябрами.

Лина отвела наконец ошеломленный взгляд от бриллиантов и увидела полдюжины многоярусных канделябров, аккуратно расставленных на обширном пространстве стола. Они были вырезаны из необычного синевато-зеленого камня, на фоне которого потрясающе выглядели снежно-белые свечи.

— Малахит? — переспросила Лина. — Мне не знаком этот камень.

— Малахит прячется в глубинах земли. — Услышав низкий голос Гадеса, Лина чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она не заметила, как он вошел в зал. — Мне нравится его особое сочетание оттенков: бирюза, нефрит и лазурит, но на самом деле я выбрал этот камень из-за его свойств. — Гадес замолчал, как будто задумавшись.

— А какие свойства у малахита? — осторожно, почти шепотом спросила Эвридика.

Гадес тепло улыбнулся ей.

— Малахит — камень мира, спокойствия. Он приглушает чувства.

— Мне кажется, это как раз то, что нужно в обеденном зале.

— Согласен с тобой, малышка, — сказал Япис, и щеки девушки порозовели. Потом он поклонился Гадесу и Персефоне. — Если вы пожелаете сесть, я сообщу слугам, что можно подавать на стол.

Гадес коротко кивнул и подошел к столу. Он выдвинул кресло с высокой спинкой — одно из двух, перед которыми на бесконечном мраморном столе были расставлены приборы, — и жестом предложил Лине занять ее место.

— Спасибо, — поблагодарила Гадеса Лина, садясь и расправляя складки шелковой юбки.

Она была так захвачена зрелищем люстры и канделябров, что даже не заметила прекрасного китайского фарфора и хрустальной столовой посуды.

Эвридика следом за Яписом вышла из комнаты, оставив Лину наедине с богом. Лина натянуто улыбнулась ему, стараясь не ерзать на месте. Гадес переоделся к обеду. Его одежда была все такой же просторной и такой же черной, но на этот раз ее украшала затейливая серебряная отделка. Волосы Гадеса были так же связаны сзади в толстый хвост, но голова не покрыта. Любой другой мужчина, наверное, выглядел бы глупо и даже несколько женоподобно в таком наряде, представлявшем собой нечто среднее между плащом Зорро и костюмом Эррола Флинна в «Гладиаторе».