— Только скажи, принцесса, — хоть на край света! — царственно пообещал Александр Евгеньевич, поворачивая ключ в замке зажигания. — И вот что — не надо на «вы», ладно? Просто — Саша. Я еще не такой старый, каким кажусь с первого взгляда. Хорошо?

— Хорошо, Саша, — легко согласилась студентка. — Поехали…

«Скурвился» Александр Евгеньевич месяца четыре назад. Да, в конце сентября это было, аккурат на следующий день после очередного званого ужина у Ирининых родителей. Ох уж эти ужины — рауты — приемы! Чтоб им провалиться в одночасье куда поглубже совместно со всеми этими нанафталиненными раритетами советской эпохи…

Александр Евгеньевич чувствовал себя прескверно, хотя накануне, кроме трех рюмок водки, ничего не пил, в такой компании как-то не пьется, хоть убей. Даже завтракать не стал, хотя никогда не жаловался на аппетит.

Воскресенье имело место, заглушить работой дрянное состояние возможным не представлялось — нужно было проводить время в семье и изображать безмятежность счастливую, дабы не испортить Ирине настроение. А тут, помимо всего прочего, сын с мамой разошлись во взглядах на творчество какого-то Омара Хайяма (Сергей — мамин сын, планировал поступать на восточный фак и серьезно готовился к этому шагу) и затеяли жаркую дискуссию.

— Чистота нравственной посылки? Да что ты говоришь, maman! Да за версту же веет спекулятивной манипулятивистикой, ничем даже не прикрытой. Развлекался дядечка, тщеславие тешил, скучно ему было взаимососуществовать с посредственностями, погрязшими в собственной глупости и невежестве. И где же ты тут рассмотрела позитивную основу творческой нацеленности на подтягивание так называемых сограждан до своего персонального, омархайямовского уровня? Умненький сноб откровенно потешался над себе подобными, совершенно не ставя целью дать им какое-то рациональное зерно, здравые идеи, имеющие практическое применение. Он просто издевался над ними! Эти его всеславные рубайя, которые — подумать только! — в общеобразовательную программу заложены, на самом деле не что иное, как наполненные деструктивным нигилизмом второсортные стишата, следствие не правильной работы желчного пузыря либо тривиального переедания — пожрать мудрец любил, дай боже. И никто, обрати внимание, никто ведь даже не попытался оспорить эти псевдоморалистические пасквили — принимали и принимают как некое божественное откровение! Он же всем вокруг говорил — вы ублюдки, идиоты, дауны и так далее. А как конструктивно решить эту дауноориентированную проблему — не говорил. Плевать ему было на это! И все, открыв рот, внимали. И по сию пору внимают. Что это — параллакс сознания? Или некая форма тотальной суггестии, и поныне не поддающейся объяснению? Он был инопланетянин-наблюдатель, да? Дескать, все-то у вас тут в дерьме, а я вот — светлый и чистый такой, сижу на горе, наблюдаю…

— Рефлексия, — цедила Ирина сквозь зубы. — Субдоминантное воздействие гормонального бума на мировоззренческую позицию. Иначе говоря — юношеский максимализм, явная поляризация возводимых в ранг идефикс псевдоценностей по отношению к общечеловеческим нормам, аксиоматично постулированным даже не десятками поколений лучших представителей рода человеческого — а сотнями, а то и тысячами! Это отнюдь не концептуальное расхождение — это же чистейшей воды примитивный оппортунизм!

И в таком духе — как заведенные, полтора часа подряд.

«Эх, водочки бы с огурчиком да в баньку с шоферами, — томился промеж этих высокоумных прений Александр Евгеньевич, чувствуя себя последним идиотом и полным невеждой. — Взять, что ли, почитать на досуге этого Хайяма, чтобы иметь понятие, о чем вообще речь. Так некогда ведь. Начало года, новые проблемы, недавно открытый районный филиал чуть ли не ежедневно сюрпризы подбрасывает, хоть брось все и занимайся только им одним… Кстати — чем не повод, чтобы удрать из дома?!»

Бесшумно выскользнув из гостиной, хозяин дома быстро облачился в деловой наряд, прихватил для солидности кейс и, заглянув к дискутирующим, выпалил скороговоркой, предвосхищая неизбежный вопрос:

— Совсем забыл — надо ряд вопросов проработать по районному филиалу. Прокачусь в офис, поковыряюсь немного…

— Это что за внеплановый приступ трудового энтузиазма?! — подбоченилась было Ирина, но, угадав в глазах супруга отчаянную просьбу о помиловании, быстро поняла, в чем дело. Умница, все на лету схватывает! Золото, не жена, была бы чуток поглупее, цены бы ей не было…

— Ладно, езжай. Смотри там не перенапрягись… В офисе глава фирмы напрягаться не стал вовсе: за отсутствием секретарши исполнил сам себе пол-литровую кружку кофе, содрал галстук и, усевшись за служебный компьютер, битый час с азартом гонял «Half-life», яростно матерясь, когда его неловкого персонажа угрызали жвалами либо шибали разрядом вредоносные мутанты.

А через битый час в офис заявился Ибрагим. То ли просто так, от нечего делать, то ли почуял телепатическим путем дрянственность настроения хозяина — одним словом, приперся. Посидел рядышком несколько минут, скучающе глядя на экран монитора (компьютерная грамота для сына гор осталась непостижимой тайной — он считал преступлен кем тратить свое драгоценное время на такие ненужные шалости), красноречиво зевнул пару раз и предложил обычную программу. Выпить, закусить как следует, пообщаться накоротке и все такое прочее.

— Можно, — оживился Александр Евгеньевич, глянув на часы: если всего два-три часа посидеть да больше пятисот грамм не пить, а потом прогуляться по морозцу минут двадцать и «Ригли» пожевать — все будет в норме. Никаких побочных эффектов, за которые мог бы зацепиться взыскательный взгляд супруги. — Только надо будет куда-нибудь на окраину. Если попремся туда, куда обычно ходим, моментально Маме настучат — ваш, мол, культурно отдыхает. А я вроде поработать отпросился, так что…

— Обижаешь, дорогой! — взвился Ибрагим. — Какой кабак, э? Хорошее место есть! Там уже все есть. Совсем рядом, кстати. Поехали?

Поехали. Хорошим местом оказалась четырехкомнатная квартира в десяти минутах езды от головного офиса «Иры». Хозяин квартиры — один из многочисленных родственников ингуша, якобы отчалил по делам за бугор, а его попросил присмотреть за жилплощадью. Насчет «все есть» Ибрагим несколько преувеличил: накрытый стол в гостиной действительно место имел, но там были только разнообразные закуски и хорошая водка. Пока гость скидывал пальто, ингуш набрал номер, рявкнул в мобильник: «Давай!» — и жестом пригласил шефа располагаться.

— А-р-р-р! — довольно прорычал Александр Евгеньевич, с ходу усаживаясь за стол, даже не помыв рук и сразу подтягивая к себе грибы и квашеную капусту.

Едва успели метнуть по первой, как двое шустрых пацанов притащили из расположенного неподалеку кафе, хозяином которого являлся один из соплеменников Ибрагима, здоровенный поднос с шашлыками, люля и зеленью.

— Аммр-р-р-р! — оценил Александр Евгеньевич ингушскую оперативность, сбрасывая с себя пиджак и впиваясь крепкими зубами в исходящее соком молодое мясо, подбитое ароматным дымком. — Еще вчера гулял по пастбищам родной Назрани, да?

— Он в Химках гулял, — не понял юмора Ибрагим. — Что — нехороший?