— Хорошо, любимый, — ответила та, взяла нож и порезала лимон на пахучие дольки.

После того, как прошло некоторое время, Сева произнёс:

— Готово, и разложил стручковую фасоль по двум тарелочкам.

— Откроем теперь эту крышечку, — произнёс он.

Появились две золотистые спинки, играющие в лучах отраженного солнечного света, потрогал каждую вилочкой.

— И они готовы, — произнёс Сева, — и положил по золотистой тушке на каждую тарелочку.

— Теперь самый ответственный момент, — произнёс он и в две стопки налил 60 градусный первач. — Ваш тост мадам!

— Пьём за любовь, — произнесла Катенька.

Произнесенный тост был прост, но произнесён со вкусом, подчёркивая настроение и желание пары.

Выпили, закусили дольками лимона, слились в продолжительном поцелуе, отстранились и начали есть. Вновь Сева наполнил стопки.

— Теперь Ваш тост, мосье, — шутливо пропела Катенька.

— Мой тост под музыку, — произнёс он и включил магнитофон.

— Пьём за эротику, — заявил Сева.

Выпили и продолжили есть.

— А вот и десерт, — произнёс Сева после того, как опустели тарелочки от стручковой фасоли и тушек.

Из морозильной камеры он достал шоколадное мороженное, из навесного настенного шкафчика — варенье из орехов.

— Ах, какой божественный вкус! — произнесла Катенька, пробуя десертной ложечкой по очереди мороженное и варенье. — Какое сочетание… мороженное и варенье из орехов. Какая пикантность!

— Я пошла, приму душ, — произнесла она.

— Меня, как правило, отвращает запах пота исходящий от мужчины, если это происходит до секса, — думала Катенька, входя в ванную комнату, — хотя во время секса он меня возбуждает, заводит. Мне нравятся капельки пота на коже сексуального партнёра. Они говорят о силе удовольствия, которое он испытывает от меня. Капельки пота свидетельствуют о его самоотдаче и вызывают желание продолжать с ним это сексуальное сладострастное безумство.

Через 10 минут из ванной комнаты раздалось:

— Милый, раздевайся и заходи!

…и он зашёл. Она сидела в ванне, в сверкающих мыльных облаках из пены, меняющей цвета от зелёного до красного1 и только её очаровательная кудрявая головка возвышалась над этой красотой, в руках она держала флакон: гель для интимной гигиены.

— Моему мальчику требуется это, — пояснила она свои намерения на его безмолвный вопрос.

Он перешагнул через боковую сторону ванны и оказался рядом с ней. Катенька стала на колени перед ним, её руки открыли крышку флакона и потянулись к нему. Она намылила ему интимное место, провела рукой между бёдер, и он замлел… Она смыла гель, поднялась, губами взяла его ложные соски и начала их покусывать, меняя силу укусов и направлений. Это длилось до тех пор, пока дрожь не поглотила всё его возбуждённое тело.

Ему показалось, что он парит в необъятном небосводе… Стены ванной комнаты раздвинулись, и его больше ничего не сдерживало, его дух вырвался на свободу… к звёздам и солнцу.

— Теперь мы готовы, — сказала Катенька, открыв сливную пробку ванны, включила душ, обмыла его и себя, вытерла.

Прошли в комнату. Сева вернулся в кухню, на подносе он принёс: две стопки, ими недопитую бутылку первача, на блюдце дольки лимона, шоколад, ещё раз вернулся в кухню за магнитофоном.

Выпили по стопке и занялись любовью.

Женщина, вышедшая из ванны, берёт не макияжем и прорисовкой губ, а своими — темпераментом и умением.

— Ложись на спину, — приказала она.

Он покорно лёг, предвкушая сладострастие… Катенька перекинула ногу и очутилась на нём.

— Пока я настроюсь, поиграй моими сосками, — предложила она.

… Её движения были неимоверны, они заставляли его и её трепетать, биться в конвульсиях, стонать. Так продолжалось довольно долго, смена поз приводила к новым неизгладимым ощущениям…

Уставшие они повалились на кровать, сгустились сумерки. Он лежал на спине, ему казалось, что волны прибоя ласкают его тело. Пальмы… Остров Тихого океана… Туземцы с копьями набрасываются на него, связывают, поднимают, несут, горит костёр, у которого собрались все жители деревни. В его мозгу пульсирует мысль:

— Они меня сейчас зажарят и съедят.

И в этот момент голос Катеньки:

— Мне нужно идти, милый, — произнесла она, наклонившись над ним. — Я была в Полинезии, а тело оставалось здесь с тобой. Туземцы приняли меня за богиню, — добавила она.

— Это же телепортация сознания, — произнёс Сева. — Я тоже был на островах Тихого океана, а моё тело лежало здесь на кровати с тобой.

— Забавно, — произнесла Катенька, поцеловала его, оделась и пошла к двери, он за ней.

Поцеловались на прощанье, за Катей закрыл дверь, вернулся в кухню, взял в руки бутылочку, чтобы налить стопочку.

— Она бесплодна! У неё не будет детей, — сказала статуэтка.

— Откуда ты это знаешь? — возмутился Сева.

— Тебе трудно будет это понять, на бесплодие указывает строение подбородка, — сказала статуэтка.

— Ты бы ещё сюда и уши приплела, — заметил Сева.

— Уши хороши для другого, — ответила статуэтка.

Сева поставил бутылку на стол, и пить не стал, пошёл спать.

Утром следующего дня.

— Мне идти на работу, а с тобой, что делать? — в задумчивости обронил Сева.

Ушёл на работу. Статуэтка осталась стоять на столе в кухне. Прошёл час, из статуэтки вышла арийка, главная жрица храма «Хранителей Сварги» Фмиза. Северная сторона квартиры наполнилась ярким солнечным светом, свет играл всеми цветами радуги, будто луч света пропустили через призму Николя. На свободной стороне комнаты появился арийско-славянский герб — летящий сокол.

Появились девушки, они начали петь на смеси санскрита и украинского языков, их «па» были совершены, движения точны и выверены временем.

Зазвонил телефон. Голос из автоответчика предложил: «Оставьте сообщение после звукового сигнала». Раздался звуковой сигнал. На другом конце провода раздалось: «Старик! Вечером зайду, пропустим по рюмашке».

Через час вновь зазвонил телефон, женский голос сказал: «Сева! То была наша прощальная встреча. Я от тебя ухожу к Ивану Петровичу. Я бесплодна, а у него трое детей. Я им нужна, прости. Я тебя очень, очень люблю!»

Пришёл домой с работы, в квартире ни кого, статуэтка так же стоит в кухне на столе, прослушал автоответчик, прошёл в комнату, зажмурил глаза.

— Сколько света, — подумал Сева. — Ах! Какая божественная музыка витает в воздухе!

На стене он увидел летящего сокола.

— Как-то по-новому жить надо, — вслух подумал Сева. — Я же славянин! Потомок Ариев!

Заблестели глаза у статуэтки от услышанных слов, слёзы радости потекли по её щекам, стекая на её округлённый животик.

Часть 2

Катенька счастлива, Иван Петрович немолодой мужчина, но такой заботливый. Это не Сева. Сева был просто удобен, он выполнял только желания страсти, а общего у них, кроме любовных отношений ни чего не было.

— А здесь…, — думала Катенька и, её глаза блестели слезой радости.

Уже идёт третий день, а счастье всё прибывает и прибывает,