Пройдя анфиладу комнат, мы поднялись на второй этаж, в просторный холл, посредине которого бил фонтан и щебетали птицы, свободно летающие по холлу, благо огромные окна были раскрыты. Здесь к нам подошли двое молчаливых слуг и проводили до кабинета хозяина.

Мы остались в кабинете втроем. Нужно сказать, что ничего необычного я тут не заметил: мягкая мебель светлого цвета, огромный полированный стол, на нем не было абсолютно никаких бумаг, даже чернильного прибора и телефона. Правда, я заметил в углах кабинета электронные трубки — наблюдатели и сторожа здешних богачей. Из-за легкой портьеры неслышно появился служка, внешне похожий на генерала, и сказал по-русски:

— Располагайтесь, господа! Садитесь ближе к столу. Хозяин сейчас придет! — И величавой поступью удалился.

— Вы ничего не забыли? — шепнул мне адвокат. — Никаких разглагольствований, только «да» и «нет».

Я кивнул головой, чувствуя, как робость змеей вползает в душу. Если эти прожженные дельцы и довольно богатые люди побаиваются хозяина, то что же оставалось мне, грешному? Но совсем испугаться я так и не успел. Отворилась боковая, почти незаметная вначале дверь, и в кабинет вошел невысокий, полноватый человек в отлично сшитом белом костюме, с карими навыкате глазами. Несмотря на явно почтенный возраст, голова господина Василаке была черным-черна, ни единого седого волоска.

Едва заметно кивнув нам, Василаке величественно опустился в кресло, положил руки на блестящую поверхность и стал откровенно разглядывать меня, ничем не выдавая своих чувств.

Я тоже глядел на него, забыв про робость и про своих настороженных спутников. И ловил себя на глупой мысли, что где-то уже видел этого человека. Сознавал, что это полнейшая глупость, однако отделаться от этого ощущения был не в состоянии. Ну, просто очень знакомое лицо: и волосы, и глаза, и даже манера говорить, и походка. Попытался отрешиться от навязчивой мысли: «Думай о том, как выбраться отсюда живым-здоровым, не навязывайся в знакомые «королю», они, как известно, с такими, как я, не знаются». И откуда я мог знать этого богатого грека? Абсурд! Грека? Господи! Боже мой! Мгновенно я покрылся горячим потом. Неужели такое возможно? Сердце словно столкнули с привычного места в груди, оно забилось где-то возле горла. Мною овладело ощущение нереальности.

«Спокойно, спокойно, товарищ Банатурский, — попытался успокоить я себя, — как нас учил товарищ Ленин, сосчитай до ста и тогда… Как я сразу-то не вспомнил: операция на черепе, мозговая травма. Отныне мне и не такое может привидеться».

Господин Василаке наконец-то отвел от меня глаза, что-то сказал моим спутникам по-новогречески. Адвокат, наклонясь ко мне, угодливо зашептал: «Господин благодарит вас за то, что нашли время посетить его. И очень просит сесть к нему поближе».

Поближе, так поближе. Робость моя прошла окончательно, только резко потяжелел затылок — явно поднялось кровяное давление. Еще бы ему не подняться — сплошные стрессы. Я встал, разминая задеревеневшие ноги, прошел по пружинистому ковру к столу «короля», сел и, как-то само собой, взгляды наши встретились, и мне отчетливо показалось… нет, опять за свое, хотя… готов был держать любое пари, что в глазах могущественного Василаке заблестели искорки смеха. «Надо мной, чудиком, насмехается, — подумал я, — наверное, больно жалко выгляжу». Эта мысль разозлила, придала мне смелости. Да и кто он такой для меня, чтобы благоговеть перед ним, как это делают мои бывшие соотечественники?

— Господа! — звонко и неожиданно даже для самого себя проговорил я, — переведите, пожалуйста, господину просьбу: если это возможно, пусть он повернет голову к окну.

Миша и адвокат недоуменно переглянулись.

— Опять взялись за свои дурацкие шуточки! — злобно прошипел Миша, глядя на меня, — мы же договорились, а вы… Переводить глупости я не намерен.

— И не нужно переводить! — вдруг сказал на чистейшем русском языке Василаке. — Почему бы не исполнить столь простую просьбу гостя? Видно, ему понравился мой профиль. — Василаке встал, повернулся к окну. Я тоже шагнул к нему и… едва не вскрикнул — от правого уха к шее «короля» тянулся едва заметный шрам. Это был след от клыка моржа.

— Вот бы никогда не подумал! — вскричал я. — Чудны дела твои, Господи! — На меня накатило затмение, исчезли с глаз долой настырные мои спутники, испарился кабинет, остался только шрам на щеке господина Василаке. Все происходящее казалось нереальным, неправдоподобным, мне захотелось выскочить из кабинета, боялся, что обознался, но… Вася! Вася-грек! Клянусь матерью, это он!

Василаке молчал, может, наслаждался сценой свидания блудных сыновей, может, старался лучше разглядеть мое постаревшее лицо. Не знаю! Не знаю. Однако события начинали принимать дурной оборот. Появились охранники и вместе с моими недавними спутниками стали окружать меня. Я предупреждающе поднял руку, что-то громко заговорил, доказывал, просил, перечислял общих знакомых по зверобойному промыслу.

— Да замолчите вы, наконец! — рыкнул на меня адвокат. — Это же господин Василаке! Это — уважаемый на острове человек! Как вы смеете утверждать, что…

— Убей меня Бог, если я вру! — я машинально встал за спину хозяина, теперь взять меня им было не так-то просто. — Пусть он уважаемый на острове, только я могу сказать одно: это мой бывший товарищ Вася-грек!

— Ваши товарищи, Банатурский, — нетвердым голосом проговорил Миша-островитянин, — давным-давно на дне моря рыб кормят. Что вы себе позволяете?

— Просим прощения, господин Василаке! — подобострастно проговорил адвокат, даже руку к сердцу приложил. — Хотели как лучше, а вышло… Этот человек не совсем нормален после черепной операции, он очень агрессивен.

Как они ненавидели меня в эти мгновения! Будь их воля, Миша и адвокат мгновенно, без разговоров, скрутили бы меня, испинали, затравили собаками, швырнули бы тело с обрыва в море.

А Василаке молчал, с откровенным любопытством наблюдая за происходящим. Сомнение охватило меня: «Вдруг ошибся? Чего только в жизни не случается. Если это так, то я получу полный нокаут».

— Разрешите, мы удалим его? — заискивающе спросил Миша.

— Сядьте! — спокойно и твердо проговорил Василаке. — Оставьте Банатурского в покое. Никакой он не сумасшедший, а очень хороший и умный человек. Вы свое дело сделали, благодарю, побудьте пока в холле, а мы с глазу на глаз побеседуем. — Василаке произнес фразу вполне доброжелательно, однако она прозвучала, как приказ.

— Будет сделано! — Миша как-то странно взглянул на адвоката. Эдуардас отвернулся от сотоварища, оба направились к двери.

Когда за моими «покровителями» или «похитителями» притворились дубовые двери, господин Василаке — владелец судостроительной верфи, гостиниц, казино и целого острова в Тихом океане, коего, видать, как огня боялись бывшие наши соотечественниками, вышел из-за стола, как равный протянул мне обе руки, крепко обнял.

В ту пору я работал разъездным корреспондентом молодежной сахалинской газеты, и одним из первых заданий было такое: написать серию очерков о людях, которые трудятся «на самых дальних наших островах». Но перед отъездом случилось небольшое событие, которое и послужило толчком для поездки на Курилы.