Страсть.

От одной лишь этой мысли дыхание ее сбилось, во рту внезапно пересохло, несмотря на то что она пила чай всего несколько минут назад.

До встречи с маркизом ей как-то не приходила в голову мысль о том, чтобы вступить в любовные отношения с мужчиной. Во-первых, она девственница, не ведающая таких потребностей и соблазнов. По крайней мере так она думала, пока Итан не вошел в ее жизнь. Тот ее первый поцелуй в карете был ошеломляющим, но она задвинула воспоминание подальше, уверенная, что он принадлежит прошлому. Потом ночь после танцев на балу вновь сотрясла ее мир. Его прикосновения и поцелуи пробудили в ней чувства, словно он зажег между ними чувственный костер.

«Сожжет ли меня эта искра, если я это позволю? И позволю ли я ему?»

— Ну вот, мэм, — объявила Сьюзен, улыбнувшись Л или в зеркале. — Готово.

Отодвинув в сторону свои размышления, Лили изучила результат.

— Красиво, как всегда. Спасибо.

Довольная, что работу ее одобрили, служанка подошла к туалетному столику сбоку и начала убирать предметы, разбросанные по полированной поверхности розового дерева.

Лили встала и прошла к окну, лишь мельком выглянув в него.

— Сьюзен, ты не могла бы закончить с этим позже? Девушка прервалась и подняла глаза.

— Ох, ну конечно. Все равно мне еще надо погладить вам платье на вечер.

После ухода служанки Лили подошла к своей большой кровати с красивыми желтыми драпировками и такого же цвета покрывалом. Опустившись на мягкий, из гусиного пуха, матрас, она устремила взгляд на прикроватный столик и круглую, выполненную маслом миниатюру матери, стоящую на почетном месте. Взяв крошечный портрет в руки, она с нежностью смотрела на любимое лицо на портрете, написанном, когда мама была молодой — немногим старше, чем сейчас Лили.

«Я скучаю по тебе, мама, — подумала она, и сердце болезненно сжалось в груди. — Как бы мне хотелось, чтобы ты была здесь, чтобы я могла поговорить с тобой и найти утешение в твоем совете».

Но едва эти мысли пришли ей в голову, Лили осознала, что никогда не смогла бы поделиться с матерью своими теперешними чувствами к лорду Весси. Несмотря на неразрывную связь, которая была между ними, мама не поняла и не поддержала бы ее. Благовоспитанные молодые леди должны хранить себя для брака — таково было материнское убеждение.

И все же как быть молодой леди, которая вовсе не собирается выходить замуж? Должна ли она оставаться невинной и нетронутой всю жизнь? Большинство сказали бы «да», включая и ее мать.

«Но что скажу я?»

Урчащее мяуканье прервало ее размышления, когда большой серый полосатый кот запрыгнул на кровать. Потоптавшись по покрывалу своими мягкими лапами, он выгнулся и потерся о ее бок. Подняв руку, она погладила шелковистую спину от головы до хвоста, решив не обращать внимания на кошачью шерсть, которая наверняка останется на покрывале. Одобрив ее действия, кот уткнулся головой ей в руку и начал мурлыкать, перебирая лапами.

— Ну, Мозер, — пробормотала она, — что ты думаешь?

Он снова мяукнул, давая понять, что не знает точного ответа.

Лили засмеялась, улыбка осветила лицо.

— Что ж, благодарю вас, сэр, за ваше мнение. Каково оно? Думаешь, его светлость прав? Ну еще бы, как же тебе не принять его сторону, ведь вы с ним оба коты.

Она вновь погладила Мозера и почесала ему голову, отчего тот замурлыкал еще громче. Пару минут спустя кот спрыгнул с кровати и бесшумно направился к полоске утреннего солнечного света на ковре. Улегся и начал вылизывать шерстку.

Лили со вздохом вернула мамину миниатюру на прикроватный столик, ее мысли обратились к дому. К этому времени, полагала она, отчим уже прекратил все попытки найти ее, заключив, что она, должно быть, на самом деле утонула в море. Он вынужден был устроить символические похороны, наверняка злясь, что приходится тратиться, но желая изобразить скорбь перед соседями. Возможно, он даже распорядился вырыть могилу и похоронить гроб, пусть и пустой, и водрузил надгробный камень. Как странно думать о том, что на нем выбито ее имя — Лили Бейнбридж, — мертвой для всех, кто знал ее. Теперь она может считать себя настоящей Лили Смайт, ибо и ее прежнее «я», и прежняя жизнь исчезли навсегда.

Итак, куда это приводит ее в отношениях с лордом Весси? Никуда, осознала она, оставляет там же, где она и была. Он слабость, которую она просто не может себе позволить. И поэтому, когда они в следующий раз встретятся, она опять ему откажет, ясно дав понять, что они не будут любовниками. Ибо хоть она, возможно, и желает его, но никогда не позволит себе поддаться его обаянию. Без сомнения, такая попытка была бы приятной — очень приятной, решила она с легким внутренним трепетом, — но она не может рисковать. Наверняка ему не понравится ее ответ, но он джентльмен и подчинится желанию дамы.

Осталось только укрепить свою решимость и убедить себя, что быть его другом — единственное, чего она хочет.

В середине следующего дня Итан сунул букет цветов под мышку и постучал дверным кольцом в дверь городского дома Лили Смайт.

Ему, конечно же, следовало сначала послать записку, дабы уведомить ее, что он планирует зайти, но не хотелось давать ей возможность «пропустить» его визит. И он решил положиться на удачу, ибо она могла отправиться по магазинам или с визитами к друзьям. Вряд ли она с Давиной Коутс, поскольку он знает из очень надежного источника, что к ним в гости на неделю прибыла известная своим тяжелым характером мать Джеффри Коутса. Раз или два он встречал старую ведьму и жалел бедняжку Давину, которая будет целыми днями на побегушках у свекрови. Какие уж тут личные дела и развлечения!..

Дверь открылась, и средних лет слуга — дворецкий, несомненно — оглядел его вместе с букетом с явным любопытством.

— Добрый день, — сказал он.

— Привет. — Итан достал свою визитную карточку, белый кусочек картона, и вручил ее слуге.

Глаза дворецкого расширились, когда он прочел имя, напечатанное на карточке.

— Милорд, прошу вас, входите.

Кивнув, Итан прошел в холл. Стащив перчатки, он воспользовался моментом, чтобы оглядеть уютное помещение с полированным мраморным полом, стенами теплого оттенка карамели и набором мебели в модном стиле. Великолепная зеленая жардиньерка севрского фарфора стояла на инкрустированном высоком столе орехового дерева, золоченые ветви фарфоровых жонкилий тянулись вверх и в стороны.

У Лили отличный вкус, решил он. Хотя, с другой стороны, ничего иного он и не ожидал.

— Ваша хозяйка дома? — спросил Итан.

— Если вы соблаговолите присесть в гостиной, милорд, я спрошу.

Итан позволил отвести себя в гостиную. Однако меньше чем через минуту после ухода дворецкого он решил пойти за ним, ибо интуиция побуждала его не давать Лили шанс отправить его восвояси. Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, он нашел дорогу, следуя на звук голосов. Остановившись в открытых дверях малой гостиной, он заглянул внутрь как раз в тот момент, когда она отвечала дворецкому: