— Как интересно. И что же это за книга?

— Об Иоанне Двадцать третьем.

— А для чего нужна конкретно эта информация?

— Видите ли, у нас есть одна теория, — лучезарно улыбнулась Пия. — Но она также может оказаться совершенно неправильной. Мы не хотим делать ее достоянием общественности, пока не убедимся в своей правоте. Вы ведь знаете, как это сегодня происходит. Научная репутация разрушается в одно мгновение.

Маригонда задумчиво смотрел на свой кусок пирога.

— Если, конечно, эти сведения не являются секретными, — тактично вмешался Кавелли.

— Секретными? — кардинал покатал это слово во рту, как будто хотел распробовать его на вкус. — Скорее всего, нет, просто эти сведения очень трудно получить. Если вообще возможно. Мы говорим о событиях более полувековой давности, и, к сожалению, мы не в Америке. Не поймите меня превратно: Италия — замечательная страна, я не хотел бы жить нигде больше, но что касается системы хранения информации… Господь мне свидетель! — Он всплеснул руками. — Безнадежно! Синьор Кавелли знает, о чем я говорю.

— Неужели же вы даже не посмотрите в своих архивах? — спросила Пия.

Кардинал ответил, не задумываясь:

— Я, конечно, был бы рад вам помочь, синьорина Рэндалл. Я чувствую себя обязанным вашему дяде, однако вам не стоит возлагать слишком больших надежд на эти поиски. Но кто знает, может быть, Бог будет к нам милостив и…

«Разумеется, он не станет ничего искать», — понял Кавелли.

Позади них совершенно бесшумно возник Каваллуччио. Никто не услышал, как он подошел.

— Ваше высокопреосвященство, у вас сейчас назначена следующая встреча.

Маригонда раздраженно взглянул на наручные часы.

— Ах да, что-то мы заболтались. К сожалению, дела не ждут.

Он смахнул краешком салфетки с уголка рта несуществующую крошку и поднялся. Пия и Кавелли поняли, что аудиенция окончена. Кардинал проводил их до дверей своего кабинета, и уже на пороге он снова взял руки Пию за руку:

— Еще раз примите мои искренние соболезнования, и если я смогу быть чем-нибудь для вас полезен…

Девушка посмотрела ему прямо в глаза.

— Иоанна Двадцать третьего убили?

Кавелли смущенно почесал голову: ну вот зачем американцам всегда нужно быть настолько непосредственными?!

Маригонде потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя и осознать, что он не ослышался. Он невольно отступил назад.

— Убили?! О Боже! Конечно же, нет!

— Почему вы в этом настолько уверены? — Пия продолжала смотреть на него в упор. — Существуют определенные улики…

Кардинал шагнул к девушке и по-отечески положил руку ей на плечо.

— К сожалению, улики далеко не всегда являются фактами, и почти всегда их можно истолковать совершенно по-разному. Не следует забывать, что именно с папами по имени Иоанн все обстоит особенно сложно. В Средние века случались некоторые расхождения в подсчетах из-за того, что некоторые папы занимали престол одновременно. Иоанна Двадцатого, например, никогда не было. С другой стороны, где-то около 1400 года был еще один папа Иоанн Двадцать третий. Вот синьор Кавелли может это подтвердить, не так ли?

Кавелли неохотно согласился.

— Разумно ли ворошить то, что произошло много лет тому назад? — пожал плечами Маригонда. — Когда святейший отец покинул нас, все было тщательно проверено, в этом я не сомневаюсь, и его врачи подтвердили, что он умер естественной смертью. Разве нам этого недостаточно? Зачем теперь копаться в том, что уже давно стало историей? Roma locuta, causa finita.

Пия непонимающе посмотрела на Кавелли.

— Рим вынес решение, дело закрыто.

Кардинал кивнул и открыл им дверь.

— Вы очень умная молодая леди, синьорина Рэндалл, но позвольте дать вам совет. Не надо без нужды вмешиваться в часовой механизм, который и так работает идеально. Слишком легко нарушить хрупкое равновесие. Сложный механизм очень легко испортить, но очень тяжело запустить вновь.

Девушка тепло улыбнулась в ответ. Она выглядела так, словно ответы кардинала полностью удовлетворили ее любознательность.

— В Ватикане есть замечательная поговорка. Как же она звучит? Ничего не говори…

— Не обдумав, — подсказал Каваллуччио, который стоял в нескольких шагах позади них и до этого момента был практически невидим.

— Правильно! Не обдумав. Но если ты все обдумал… Э-э…

Снова последовала подсказка от секретаря.

— Если ты все обдумал — не говори.

— А дальше? — поторопил его кардинал.

— Если ты все обдумал и сказал — ничего не пиши, а если написал — не подписывай это…

— Если ты обдумал, сказал и написал, да еще и подписался… Тогда потом не удивляйся тому, к чему этого может привести, — закончил Маригонда, смеясь. — Вот именно!

Гостям ничего не оставалось, кроме как вежливо рассмеяться, а Каваллуччио присоединился к ним, изображая всем своим видом преувеличенную преданность. Через две минуты Пия и Кавелли уже вышли на улицу.

XXXV

— Я не понимаю! Что это вообще было? — возмущалась Пия так громко, что некоторые прохожие испуганно оборачивались на них.

Кавелли нервно ослабил галстук.

— Я же вас предупреждал, что мы вряд ли чего-то добьемся от церковников.

Девушка с остервенением пнула покрытую наклейками телефонную будку.

— Здесь действительно ничего не изменилось за последние пятьсот лет. Все то же старье. Прогресса нет и следа!

— Пятьсот лет назад за такое расследование, что мы ведем, нас поджарили бы на костре, — резонно возразил Кавелли. — А теперь напоили чаем и накормили персиковым пирогом. Если это, по-вашему, не прогресс…

Пия бросила на него взгляд, от которого затрепетал бы даже архангел Гавриил. В ярости она метнулась в сторону площади Святого Петра. Кавелли следовал за ней, держась на расстоянии нескольких шагов.

— Отправная точка в наших рассуждениях может оказаться неправильной! — расстроенно бормотала она себе под нос. — Нам бы очень пригодилась помощь какого-нибудь ученого, который всю свою жизнь успешно решает сложные задачи, не имея никаких реальных зацепок! А эти святоши просто верят в то, что им выгодно, а научные факты старательно игнорируют!

Кавелли взглянул на часы. Они показывали одну минуту четвертого. Он не слишком доверял тому, что новая возникшая у него идея является удачной, но, впрочем, почему нет?

— Возможно, тогда нам стоит посетить одну из самых престижных в мире академий наук. Сказочно красивое здание. Поверьте, оно стоит того, чтобы его осмотреть.

— Что это за академия? — заинтересовалась Пия.

— Ее основали еще в 1603 году, и по сей день там ведутся исследования в области математики, физики и других естественных наук. Члены академии принадлежат к числу самых титулованных специалистов в мире. Многие из них — нобелевские лауреаты: Макс Планк, Александр Флеминг, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг, Стивен Хокинг, в общем, длинный список.

— Ладно, для меня сейчас самое главное — просто убраться отсюда как