У нее кололо в боку от быстрого бега. Наконец они остановились, чтобы отдышаться. Кирсти в изнеможении прислонилась к стене.

— Кажется, я слышу их, — прошептала она, когда дыхание ее выровнялось и она снова смогла говорить.

— Да, не сказать, что они умеют тихо себя вести, преследуя дичь. — Мгновение Каллум, затаив дыхание, прислушивался. — Не так уж они и близко. Можно еще чуток отдохнуть.

— Они ведь просто так не сдадутся, верно? — Она сняла шапчонку и, торопливо заколов волосы, снова надела ее.

— Не думаю. Ведь если им удастся приволочь тебя к хозяину, то у обоих кошельки окажутся туго набитыми. Так что появятся у них денежки и на выпивку, и на шлюх.

Именно такого поворота событий и опасался Пейтон. Мысль, что он оказался прав, показалась ей неприятной. И самое неприятное, придется ей в этом признаться. Промолчать, к сожалению, нельзя. Как только эти два олуха расскажут Родерику, что она жива, он немедленно начнет ее разыскивать. Она не одна прячется в доме Пейтона. Необходимо будет продумать план бегства на случай, если дело примет плохой оборот, и найти другое укрытие.

— А теперь, кажется, они приближаются, — сказала Кирсти.

— Да, — согласился Каллум. — Можно было бы еще чуть-чуть отдохнуть, но лучше, думаю, двигаться прямо сейчас. Какое-то время будем бежать помедленнее.

— Ну, слава Богу. Я так устала! Видно, старею.

— Да нет, просто вы потратили все силы вчера, когда резвились в постели с сэром Пейтоном.

— Каллум! — Она была одновременно и шокирована, и смущена заявлением мальчика.

— Ну, миледи, уж не думаете ли вы, что для кого-то в доме это осталось тайной? — Он огляделся и, завидев небольшой проход, потащил ее туда. — Не все ли вам равно, узнают об этом все или нет.

— Мне не все равно. Потому что это позор.

Под покровом ночи ей, конечно же, так не казалось. Даже утром, когда рассвело и Пейтон снова к ней потянулся. Но, оставшись одна, она стала размышлять и пришла к выводу, что не должна была этого делать. Если ей и на сей раз удастся не попасть в лапы Родерика, она непременно проанализирует свой поступок и примет правильное решение.

— Слишком часто вы, миледи, тревожитесь по пустякам, — сказал Каллум и попросил ее идти быстрее.

Погоня продолжалась до самой ночи. Всякий раз, сворачивая по направлению к дому Пейтона, они натыкались или на Джиба, или на Уотти, засевших в засаде на их пути.. Кирсти было подумала, что они разнюхали, где она скрывается, в чьем доме, но потом решила, что это невозможно.

Когда Каллум вдруг остановился и потащил ее вниз, она поняла, что они прибежали к тому месту, где она поначалу прятала детей. Вслед за Каллумом она нырнула в узкий лаз и, оказавшись внутри, в изнеможении опустилась на бочку, стоявшую под самым окном. Каллум принялся закрывать лаз доской, оставив при этом щели. И откуда только у него силы берутся, подумала Кирсти. Каллум тяжело дышал, и его била дрожь. Он тоже выбился из сил и вряд ли сможет долго бежать. Оставалось только молиться, чтобы их здесь не обнаружили.

— Зачем ты оставил щели? — прошептала она.

— Чтобы слышно было, если кто-нибудь будет сюда приближаться и нам снова придется бежать.

— Но здесь только один выход.

— Есть еще один. Я нашел его в тот день, когда ты привела меня сюда. Надо знать все входы и выходы, чтоб не оказаться загнанным в угол.

Кирсти понимала, что только Каллум может спасти ее и вывести в безопасное место. Она тоже умела прятаться и убегать, была достаточно ловкой, но до Каллума ей было далеко. Он знал город как свои пять пальцев. Чуял врага на расстоянии, предугадывал его действия, улавливал звуки, которые другой не услышал бы. А теперь еще научился прятаться в тени и в этом тоже преуспел. Кирсти с унынием подумала, что она для него просто обуза и, возможно, даже подвергает его жизнь опасности.

— Каллум, если они все же обнаружат это место, то ты должен бежать, не думая о том, поспеваю я за тобой или нет, — сказала она.

— Нет, я не брошу тебя, — ответил он.

— Каллум, для меня очень важно, чтобы ты сумел убежать. Я не хочу, чтобы ты снова попал в грязные лапы Родерика.

— А я не хочу возвращаться в дом сэра Пейтона только для того, чтобы сообщить, что не сумел спасти тебя. А теперь — помолчи!

Она собралась было напомнить ему, кто тут ребенок, а кто взрослый, но раздумала. Умолчала и о том, что она все-таки леди Кирсти, а он — просто Каллум. Не в ее характере было рассуждать о правах и общественном положении. Ничто не заставит этого мальчика изменить свое решение, потому что для него это вопрос мужской гордости. А она, много лет прожившая под одной крышей с восемью братьями, хорошо знала, что мужская гордость куда важнее для юноши, чем для взрослого мужчины, и уязвить гордость юноши гораздо легче. Каллум ее ни за что не бросит.

— Каллум, если нас все-таки загонят в угол, — начала она, поразмыслив, — и ты поймешь, что не в силах помешать этим двоим олухам отволочь меня к Родерику, сделай все возможное, чтобы убежать.

— Но я должен… — начал было мальчик.

— В данных обстоятельствах ты должен только одно — какой угодно ценой добраться до дома и рассказать сэру Пейтону о том, что произошло. Мы предупредили его, куда пойдем сегодня, но сейчас-то мы в другом месте, верно? А он, увидев, что нас так долго нет, немедленно отправится разыскивать нас.

— Я же сказал ему, что позабочусь о тебе.

— И он уверен, что ты сдержишь свое слово, но все равно пойдет нас искать. Он рыцарь и поступить иначе не может. Если бы вдруг исчез Йен Сильный, он и его пошел бы искать. А потому должен знать, откуда начинать поиски. К тому же, если Родерику удастся меня поймать, он повезет меня в Тейнскарр, а ты в этом замке знаешь все входы и выходы.

После нескольких мгновений напряженного молчания она скорее почувствовала, чем увидела, что мальчик кивнул.

— Ладно, если пойму, что спасти тебя нельзя, — проговорил он, — буду спасаться сам и пробираться к сэру Пейтону. — Вдруг он напрягся. — Больше нельзя разговаривать.

Прошла целая минута, прежде чем Кирсти уловила звук, который насторожил Каллума, — кто-то приближался к их укрытию. У мальчика, должно быть, очень острый слух. Кирсти напряглась всем телом и почувствовала, как Каллум медленно, беззвучно поднимается на ноги, — и тут шаги замерли прямо перед отверстием, сквозь которое они влезли в темный погреб.

— Все, потеряли мы их, Уотти, — сказал Джиб.

— Вот пропасть какая, а я-то надеялся, что наконец-то мне удастся полапать эту девчонку.

— Ну да, ты только об этом и думаешь.

— Что ж, Родерику-то она ни к чему.

— Это верно. Только вряд ли он позволил бы тебе взгромоздиться на нее. Ведь девчонка — его законная жена, а старина Родерик не из тех, кто отдает ближнему то, что считает по праву своим.