Тихое безлюдное место. Я побродил по пустому двору, заглянул в каждое из шести стойл. В двух из них обнаружились следы недавнего пребывания лошадей — на бетонном полу коричневые брикеты торфа, в углу» в желобке вода. Два других превратили в склады — в одном хранилась садовая деревянная мебель, видимо, ее сложили сюда на зиму; в другом я обнаружил старую газонокосилку, старый бойлер от центрального отопления, а также кучу больших картонных коробок — последние, по всей видимости, так и остались нераспакованными со дня последнего переезда лошадей.

Два стойла оказались вообще пусты, как, впрочем, и сарайчик для инвентаря, в нем я не увидел ничего, кроме пары лошадиных попон, свернутых и валявшихся в углу. В амбаре обнаружилось два небольших стога сена и несколько пакетов с кормом для лошадей, а также несколько тюков коричневой подстилки — один из них распакован и частично использован. В дальнем конце амбара я увидел прислоненные к стене двузубые вилы с длинными рукоятками. В точности такими же вилами, подумал я, был заколот Скот Барлоу тем несчастным днем, в понедельник.

Попасть в дом было далеко не так просто, как в сараи и стойла, а потому я просто обошел его вокруг, заглядывая в каждое из многочисленных окон на первом этаже. Уже начало темнеть, когда я нако нец завершил обход, но, видимо, или что-то пропустил, или просто там не было абсолютно ничего, заслуживающего моего внимания. Уже почти в полной темноте включились крохотные лампочки на датчиках охранных устройств, отслеживающих движение, и я поспешил выйти на улицу, направился к своему взятому напрокат «Форду» и отъехал.

Взглянул на часы в приборной панели. Уже без нескольких минут пять. Пятница, пять часов вечера. Начало уик-энда. Странно, подумал я, но после смерти Анжелы я возненавидел праздники и уик-энды. Иногда ездил на скачки, реже сам участвовал в них, но в целом чувствовал себя в выходные страшно одиноко.

И вот я вернулся в центр Лэмбурна и уже оттуда направился к ветеринарной больнице, что находилась на Верхней Лэмбурн-роуд. Подошел к окошку в регистратуре и объяснил девушке, что разыскиваю соседку, которая делила съемную квартиру с Милли Барлоу.

— Простите, — сказала девушка неестественно тоненьким голоском. — Но я здесь новенькая. Надо спросить кого-нибудь из врачей.

— Ясно, — кивнул я и оглядел пустой вестибюль. — А где они?

— У нас тут срочный случай, — пропищала она в ответ. — И все они в операционной.

— И долго еще там пробудут?

— О, простите, не знаю, — пискнула она. — Они уже давно там. Но вы можете посидеть, подождать. — Я снова огляделся — ни стульев, ни кресел видно не было. — О, — спохватилась она, поняв свою оплошность. — Если хотите, можете пройти в приемную. Вот туда.

— И она указала на деревянную дверь в дальнем конце вестибюля.

— Спасибо, — сказал я. — Если увидите кого из ветеринаров, передайте, что я здесь. Пожалуйста.

— Да, конечно, обязательно, — сказала она. — Сразу же, как только.

У меня не было уверенности, что она вспомнит и выполнит мою просьбу.

Я прошел в приемную. Обстановка в точности как у дантиста. Вдоль стен выстроилось около дюжины кресел с розовой виниловой обивкой и бледно-желтыми деревянными ножками и подлокотниками, между ними размещались журнальные столики. Еще одна дверь в дальнем конце помещения, возле нее металлический стеллаж с газетами и журналами, пол покрыт жиденьким синим ковром. Больше функциональности, нежели удобств и уюта.

В одном из кресел по правую руку от меня сидел мужчина. Он поднял голову, как только я вошел. Мы приветливо кивнули друг другу, после чего он снова уткнулся носом в газету. На столике возле него уже высилась целая стопка, валялись газеты и на полу. Я уселся напротив и стал просматривать газетку «Провинциальные новости», которую кто-то оставил на сиденье кресла.

Прошло минут десять или около того. Я вернулся в регистратуру, где писклявая девушка заверила, что операция продолжается, но закончится скоро. Откуда ей знать, подумал я, как долго врачи еще будут оперировать. Однако поблагодарил и вернулся в приемную.

Просмотрев в газете все объявления о продаже недвижимости, я принялся читать колонку книжного обозрения, как вдруг дверь в дальнем конце распахнулась. Из нее вышла женщина в зеленом халате и брюках, заправленных в коротенькие зеленые бахилы. Врачиха, сразу же сообразил я, только что из операционной. Но она вышла не ко мне. Мужчина поднялся из кресла.

— Ну как? — встревожено спросил он.

— Все хорошо, — ответила женщина. — Думаю, нам удастся сохранить плечевую мышечную массу в прежнем объеме. После соответствующего лечения на нем это почти не отразится.

Мужчина с облегчением выдохнул.

— Мистер Рэдклифф будет рад это слышать. — Стало быть, не он один переживает за исход операции, подумал я. Я должна вернуться и закончить, — сказала ветеринар. — Эту ночь придется подержать его здесь, а утром посмотрим. В зависимости от состояния.

— Прекрасно, — сказал мужчина. — Спасибо вам. Тогда я позвоню, часов в девять.

— Договорились, — кивнула она. Мужчина присел на корточки и принялся подбирать разбросанные по полу газеты. Женщина-врач вопросительно взглянула на меня. — Вы ждете приема?

— Нет, не совсем, — ответил я. — Просто хотел поговорить с кем-то, кто знал одного из ваших врачей.

— Кого именно? — спросила она.

— Милли Барлоу, — ответил я.

И тут меня удивила реакция мужчины.

— Подлая маленькая сучка, — прошептал он тихо, но достаточно отчетливо.

— Простите? — удивился я.

— Я сказал, подлая маленькая сучка. — Он поднялся и смотрел прямо на меня. — Такой уж она была, ничего не поделаешь.

— Прошу прощения, — обратилась ко мне женщина-врач. — Мне пора в операционную, надо еще наложить швы на раны лошади. Если готовы подождать, поговорим, когда я закончу.

— Я подожду, — ответил я, и она скрылась за дверьми.

Мужчина почти закончил с газетами.

— Почему вы считаете, что она была подлой маленькой сучкой? — спросил я его.

— А вам зачем?

— Извините, — сказал я. — Позвольте представиться. Джеффри Мейсон, барристер.

— Я вас знаю, — кивнул он. — Пол Ньюингтон тренирует вашу лошадь.

— Верно, — сказал я. — Теперь у вас преимущество, поскольку вашего имени я не знаю.

— Саймон Дейси. — И он протянул мне руку. Что ж, подумал я. Нет ничего удивительного, что он считает Милли Барлоу подлой сучкой. Ведь это она испортила ему вечеринку, покончив с собой в одной из спален его дома.

— У вас проблемы? — спросил я и кивком указал на дверь операционной.

— Да, один из годовалых жеребцов вырвался, — ответил он. — Побежал и врезался в припаркованную машину. С хорошими лошадьми вечно что-то случается.