— Не может человек исчезнуть из центра города! Это невозможно! Кругом камеры!

— Записи с камер наружного наблюдения просматриваем… Но там ещё часов на десять.

— Еще трёх человек посадите!

— Вы же сказали — левых не привлекать.

— А у нас что, свои закончились?!

— Так все шерстят по городу…

Притормаживаю у того кабинета, откуда доносятся повышенные голоса. Дверь открыта.

— Контакты ее все пробили? Аккаунты взломаны?

— Так точно.

— Что там?

— Работаем по контактам.

Хреново работаете. Мне, например, ещё не позвонили. А может, и звонили, только я был вне доступа.

— Нас всех уволят к чёртовой матери. В лучшем случае. Если мы не найдём её к… Молодой человек, что Вы хотели? — выглядывает из кабинета лысый пожилой очкарик, заметив меня. С подозрением разглядывает. — Вы кто?

Показываю жестом на рот и разворачиваю к нему экран телефона.

«Я ищу агентство коммерческой недвижимости».

С недоумением читает.

— Глухонемой?

Киваю.

— Агентство ниже на два этажа, — внятно артикулирует он. — Понимаешь меня? Или написать? — показывает на телефон.

Киваю ему, показывая пальцами «ок». Возвращаюсь к лифтам. Что-то такое свербит у меня внутри. И я не захожу в лифт, иду по коридору дальше, в другую сторону.

— Быстрые скромные похороны, да. Никого не приглашать… Нет… И не пускать никого… — идёт мимо меня мужчина, разговаривая по телефону. — Гроб, естественно, закрытый. Почему? Скажи: выстрел был в лицо. Только охрана будет. Никакой прессы на церемонии… Ни в коем случае! А вот некролог сделать пышный! Чтобы правдопо… — поднимает на меня взгляд. — Мужчина! А Вы к кому? — с подозрением.

Показываю ему надпись на телефоне. Вбиваю поспешно: «Я глухонемой».

Показывает мне два пальца и жест «вниз». Киваю и иду в лифт.

Значит, команда Градского что-то мутит. И варианта тут два. Либо они скрывают детали убийства, и тогда это их заказуха, либо пытаются спрятать Градского, чтобы не повторилось покушение.

Хм…Но конспираторы они у него херовые! Ни в первом, ни во втором случае Нику им доверять нельзя.

Ополоснувшись под душем, по-хозяйски открываю шкаф, ищу для себя футболку подлиннее. Интуиция мне подсказывает, что Саша не будет против моего самоуправства. Сначала беру новую белую в упаковке и… кладу обратно.

Стягиваю с полки ту водолазку, в которой он был. Она постирана, но я всё равно прижимаю её к лицу, вдыхая едва ощутимый запах. Чувствую, как он головокружительно проникает в каждую клеточку моего тела. Сердце гулко стучит, и глаза не желают открываться.

Да, тогда у эскалатора это был он! Невозможно перепутать! Мне хочется потереться лицом о ткань, как кошке о ковёр, на который пролили валерианку. Я — извращенка!..

Прижимаю к телу мягкую ткань. Хочу это надеть…

Какой же ты дурак, Саша! Устроил весь этот беспредел! Лучше бы обнял и не отпустил меня там у эскалатора! И посмотрел бы, как умеешь только ты, в глаза! И возможно, не было бы тогда в моей жизни Макса и всей этой разочаровавшей меня истории. А в твоей жизни — этого дурацкого похищения! И как сейчас убедить тебя, чтобы выпустил меня из плена?

Не хочется мне уже, чтобы его наказывали. И никому я про него не скажу. Даже отцу…

И про то, что просто так на человека он бы не наехал, я тоже уже понимаю.

Но ведь Саша мне не поверит!

А вообще, папа говорит, что я очень наивная, поэтому сейчас насчёт Саши могу ошибаться совершенно во всём!

И всё равно никому ничего не расскажу! Только пусть отпустит меня! Я уже и не понимаю, за что его наказывать-то…

Ну как мне тебя убедить?.. Что ты хочешь? Секс? Я знаю, что да! Только вот точно не только его.

Секс…

Я пытаюсь представить, как это может быть, снова вдыхая запах его одежды. Но ничего привычного не рисуется, только горячая волна окатывает лицо, и слабость бьёт под колени. И… страшно! Гораздо страшней, чем было в первый раз с Максом. Страх сродни панике перед собаками. Вроде бы оснований у него нет, Саша никогда не был груб. Скорее, наоборот. Но что-то в нём животное, инстинктивное — оно такое мощное, что я паникую при мысли о сексе с ним. И всё же… постоянно возвращаюсь к ней… прислушиваюсь к ней. И неизбежно становлюсь мокрой!

Если мы переспим, отпустит?..

А если отпустит, ты пойдёшь на это, Николь?

«Пойду…» — зажмуриваюсь я.

Надеваю его водолазку. Закатываю рукава. Я бы сделала это. Как минимум ради того, чтобы снова увидеться с папой, чтобы он знал, что я жива и в порядке!

Жуя раздобытое в холодильнике яблоко, задумчиво смотрю в окно на собаку, что охраняет «пещеру», в которую притащил меня мой дракон. Да только Саша ведёт себя не как дракон, а как рыцарь. А рыцарям положено что? Выполнять капризы принцесс!.. Надо это как-то… развить в наших отношениях.

Немного повозившись, включаю газовую плиту на столе. Изучаю содержимое холодильника.

Ну… Холостяцкая версия, да. Пусть будут пельмени и салатик!

Закрутив потуже полотенце на волосах, нарезаю овощи и зелень, пока варится бульон.

Ты, Саша, хочешь, чтобы я доверяла тебе? А я хочу, чтобы ты доверял мне в таком случае! И… подчинялся. Такая вот у нас будет взаимная дрессировка! Не то чтобы я надеюсь на успех… Но нужно же что-то предпринимать!

С азартом придумываю, как приручать этого загадочного мужчину. Просто секс тут не прокатит точно. Там я его ничем не поражу, к сожалению. С Максом мне как-то не особенно удалось разобраться в тонкостях процесса.

Вздрагиваю от звонкого лая Тары. Сорвавшись с места, несётся к воротам. Приехал!! И вся моя решительность тут же испаряется.

«Давай, Николь! — подбадриваю я себя. — Самое страшное, что может случиться — секс. Но не думаю, что это будет прям уж так ужасно…»

Не похож он на садиста или извращенца! Он… просто пограничник. Они… простые и без заскоков. Наверное.

Сколько ты знала пограничников в своей жизни? Увы, ни одного! Но я уверена, что… И вообще — поцеловал меня в макушку, когда я психовала. А так делает только папа!

Бегу к зеркалу в душе, снимаю полотенце. Растрёпываю волосы. Водолазка закрывает ягодицы, но до середины бедра не доходит. Вот если надеть каблуки, то будет секси! «Ноги от ушей!»

Выбегаю в надежде, что успею сбегать наверх и обуться. Но он уже открывает входную дверь. В одной руке два больших пакета, другой придерживает куртку на груди, что-то держа под ней.