Микроавтобус остановился рядом с главным входом, из него выбрались двое, мужчина и женщина. Аналитики ЦРУ промахнулись, подбирая эту пару – она была запоминающейся. Джеремайя был выше женщины – врача больше, чем на две головы и тяжелее чуть ли не в два раза. Они сразу привлекали внимание, к тому же – можно было догадаться, что таких здоровяков-негров в Кении, где часто недоедают – очень мало.

Негр выступил вперед, стукнул по двери, потому что никакого звонка не было. Потом – еще раз…

Через несколько минут к ним вышли. Среднего роста, настороженный, бородатый мужчина-пуштун с блестящими, черными как голыши в реке глазами. Оружия у него не было, по крайней мере, на вид.

– Здравствуйте… – доктор выступила вперед – я доктор Зденка Петрович, из международной организации врачи без границ. Вы понимаете язык, на котором я говорю, или нам стоит перейти на другой.

Разговор шел на английском.

– Понимаю… – буркнул пуштун. Он явно не собирался уделять много внимания женщине, да еще и неверной. Хорошо хоть с повязкой на лице – почти что чадра.

– Правительство вашей страны ожидает эпидемию птичьего гриппа и заключило договор с нами. Мы должны привить всех, кого только можно. Детей мы прививаем бесплатно, взрослых – за очень небольшую плату, которая покрывает только расходы на саму вакцину. Здесь есть дети?

– Нет, – отрезал пуштун.

– Вы уверены? Может быть, вы считаете, что прививки не от Аллаха – но Аллах запрещает самоубийство, а эта болезнь, от которой мы пытаемся вас спасти смертельна.

– Здесь нет никаких детей! – отрезал пуштун.

– Может быть, вы…

– Нет…

Пуштун – охранник грубо оборвал разговор, повернулся к ним задом и зашел в дом. Щелкнул замок на воротах…

– Он боится… – сказал Джеремайа.

– Дже! Давай в машину! – крикнул со своего места водитель.

Джеремайя полез в машину, следом за белой сучкой…

Все произошло неожиданно – для всех.

В конце марта – их перебазировали на Баграм, в спецсектор базы, окруженный колючей проволокой. Там, за высоким забором – была построена точная копия какого-то здания, внешне довольно примитивного и уродливого. Это здание должно было располагаться не в Афганистане – в Афганистане не встретишь частного жилого здания с четырьмя этажами. Каждый день ночью – они отрабатывали самые разные варианты проникновения – с земли или с вертолетов, два раза даже парашютированием с самолета МС-130, а днем – если оставались силы, отрабатывали штурм. Внутри было темно, то, что имитировало окна, было заклеено черной бумагой. Обстановка внутри здания – каждый раз менялась, как в доме убийств[28]. Судя по этому – здание, которое им предстояло штурмовать, отсняли, но никто не бывал в нем и не знал, как оно выглядит внутри…

Авария произошла прямо на летном поле Баграма, буквально на первых секундах полета. Майор Клузевский, первый пилот вертолета – только успел поднять машину в воздух, как приборная панель вспыхнула красным – обе турбины, не отработавшие и половину ресурса – катастрофически теряли мощность. Майор передвинул селекторы тяги на чрезвычайную мощность, чтобы компенсировать потери и выиграть хотя бы несколько секунд на посадку – но турбины не слушались управления. Через секунду – вертолет рухнул с высоты футов сорок на бетонку…

Последствия были не катастрофическими. Никто не погиб, в основном переломы ног и у одного из штурмовиков подозрение на перелом позвоночника – его срочно, первым же самолетом отправили в Рамштайн. Будь это какая-то рядовая операция – особо страшного не было, просто заменили бы и персонал и вертолет и продолжали бы.

Но это была не рядовая операция. Из трех бортов, пригодных к работе остались только два – то есть запас стелс-вертолетов сократился до возможного минимума. Ситуация была столько серьезна, что контр-адмирал Бьюсак сел в первый же С17, отправляющийся в Афганистан, прихватив с собой нескольких специалистов, как фирмы Сикорского, так и оперативного штаба…

* * *

Афганистан встречал привычной пылью, запахом горелой самолетной резины и выхлопа турбин, подернутыми дымкой горами на горизонте. Многие из тех, кто служил здесь – больше всего помнили эти горы. Далекие, и в то же время донельзя близкие, они закрывали полнеба, словно говоря суетившимся у их подножья муравьям: вы уйдете, как ушли другие – а здесь все останется по-прежнему…

Стоявший у ангара военный полицейский проверил документы у всех, включая контр-адмирала, только потом нажал на кнопку, приоткрывая ангар. Контр-адмирал, технические специалисты и люди из местного штаба – зашли внутрь, где на пленке (чтобы не потерять ни частицы из обшивки вертолета), окруженный автоматической сторожевой системой с лазерными лучами контроля периметра – лежал потерпевший катастрофу вертолет.

Контр-адмирал какое-то время молча смотрел на обломки: пожара не было, но фюзеляж пострадал сильно.

– Как это произошло…

– На взлете, сэр, буквально за несколько секунд. Пилот успел доложить, что турбины теряют мощность – и вертолет упал прямо на стоянку, на то же самое место, откуда он взлетел. К разбору пока не приступали – просто перенесли все сюда.

– Сколько человек это все видели?

– Немного, сэр. Дело было ночью.

– Отправьте их отсюда. На Аляску… куда-нибудь подальше.

– Слушаюсь, сэр.

На самом деле это было не наказанием – это было поощрением. На Аляске была весна… скоро будет лето, можно будет идти охотиться, потом пойдет путина и рыбу можно будет ловить прямо руками в ручьях. Куда лучше, чем здесь, в этой грязи, пыли, ненависти…

– Ваше мнение… – контр-адмирал повернулся к специалистам Сикорского.

– Трудно сказать, сэр… Надо забрать машину к нам и хорошенько заняться ей, раз здесь нельзя. Заодно, установим причины аварии. Что-то с турбиной, возможно – из-за местной пыли, она вызывает повышенный износ двигателей.

Адмирал сжал кулаки. Произошедшее влияло на степень готовности в целом, на моральное состояние личного состава. Солдаты должны быть уверены в технике, на которой они идут в бой. Если вертолет грохнулся, не успев взлететь – каждый будет думать: а что если он так же грохнется у цели, и что тогда делать?

– Сколько времени потребуется на восстановление?

– Пара месяцев, сэр. Не все так просто, придется много чего восстанавливать. Эти машины – почти что ручная работа и мы тогда не оцифровывали чертежи. Да, сэр, пара месяцев…

– Забирайте. Постарайтесь ввести его в строй как можно быстрее, у нас не останется резерва. Что с личным составом?