Вечером того дня, когда был похищен Геннадий, уличные спорыи стычки усилились. «Кроты», обычно не показывавшие носа в Оук-порт, теперьзаполонили улицы, бары, кафе. На причале возле «Алеши Поповича» волноваласьбольшая толпа.

— Надо прощупать русских! — кричали «кроты».Поговаривали, что каждый из них получил за свои хулиганские выходки подвенадцать клуксов и по бутылке «Горного дубняка». Ночью страсти не утихали, а,напротив, разгорались. Воя, носились по узким улочкам мотоциклы «кротов» со снятымиглушителями. На стенах крепости, отражаясь в черной воде, колыхались факелы.Никто из приглашенных не явился на грандиозно задуманный вечер «Вальснезнакомых цветов»… Мадам Накамура-Бранчевска в одиночестве скользила попаркету, тревожно вглядываясь в темноту парка, принюхиваясь к розам и орхидеям.Утром горожане стали находить в почтовых ящиках, на ступенях лестниц, настоликах кафе желтые листочки. Какие-то негодяи за ночь распространили«Обращение капитана Рикошетникова к народу Республики Большие Эмпиреи иКарбункл». «Вы, несчастные лежебоки, — гласило «Обращение», —набрались наглости вызвать нас на соревнование по футболу. На что же вырассчитываете со своей черепашьей медлительностью? С презрением мы отвергаемваш вызов! Капитан Рикошетников».

Оскорбленные горожане направились в порт. Напрасно НуфнутиКуче, Рикко Силла, Токтомуран Джечкин и другие прогрессивные деятели пыталисьубедить их, что обращение — фальшивка.

Простодушные, как дети, впервые столкнувшиеся с такойгрязной игрой, они верили всему. Почти каждый горожанин тащил с собойфутбольный мяч.

В порту горожане устроили перед советским кораблемнеслыханное футбольное представление. Сотни мячей летали в воздухе. Все от маладо велика, включая женщин, демонстрировали усомнившимся русским свое умениеиграть в футбол, технику обработки мяча, финты, обводку, пасы…

Рикошетников несколько раз пытался со спардека обратиться кнароду, но его всякий раз встречали свистом. Как? Мы медлительные черепахи,тупые ослы? Мы не умеем играть в футбол? А вот смотрите-ка!

На мачте «Алеши Поповича» давно уже трепетал флаг «СинийПетр» — «Всем на борт!» Только двух членов экипажа недоставало: не явился изувольнительной кот Пуша Шуткин и бесследно пропал лаборант гидробиологическогосектора Геннадий Стратофонтов.

Моряки и ученые мрачно взирали на футбольную вакханалию,охватившую город. Первый помощник Хрящиков проводил среди экипажаразъяснительную работу. Видавший виды Шлиер-Довейко почесывал в затылке.Капитан Рикошетников не выпускал изо рта трубки.

Надо ли говорить о том, как волновался капитан за судьбусвоего юного друга! Конечно, можно заявить официальный протест, начать розыскичерез газеты, но не будет ли это стоить жизни его другу? Бандиты с Карбункла недремлют, а эмпирейцы… Эх, эмпирейцы! С горечью смотрел капитан на так легкообманутых горожан.

Час уходил за часом, а Геннадий все не появлялся. Между темфутбольные страсти стали затихать. Утомленные граждане кучками рассаживались нанабережной и приступали к обеду. Собственно говоря, никакого большого зла ккапитану Рикошетникову они не испытывали. Показали, что умеют, и ладно. Онибыли не способны долго злиться, эти чудаки эмпирейцы,

Вдруг с крепостных стен послышались крики. Около дюжины«кротов» разворачивали на площадке башни «Толстая Эльза» чугунное корабельноеорудие, снятое еще в XVIII веке с поверженного «Белого лебедя». Жерло дурацкойпушки поворачивалось в сторону «Алеши Поповича».

— Русские! Отдавайте швартовы!

— Убирайтесь!

— Сейчас мы вам вспомним Сильвер-бей!

В толпе на набережной начался ропот:

— Эй, кроты, вы это уже слишком!

— Оставьте в покое нашу пушку!

— Рехнулись, что ли?

«Кроты» не шутили. Один из них вкатил в орудие ядро, второйвзялся за фитиль. Наступила тишина, в которой слышался только хохот ВолодиТелескопова.

— Ой, умру! Ой, сейчас лопну!

Не понимал серьезности момента безответственный «божийплотник».

И вдруг на башне появилась гигантская обнаженная фигураРикко Силлы. Растолкав «кротов», великий легопер снял пушку с лафета и поднялее себе на плечи. «Кроты», взвыв от обиды, бросились на кумира нации. РиккоСилла с пушкой на плечах прыгнул с башни в воду бухты.

Что тут началось! «Кроты» стали прыгать за ним. Эмпирейцыцелыми семьями тоже ринулись в воду. Рикко Силла, отдуваясь, плыл к берегу,спасая историческую ценность и собственную жизнь. Вокруг в прозрачных водахкипела борьба. Гвалт стоял невообразимый! Кое-где в узких улочках затрещалиавтоматные очереди. И тогда на борт «Алеши Поповича» взбежал сенатор НуфнутиКуче.

— Капитан, вы видите, что устроили эти негодяи? Выходанет, вам нужно на два-три дня покинуть порт. Капитан, нам кажется, что наархипелаге действует мафия или что-то в этом роде. Патриоты начеку, капитан.Следы мальчика, как я и предполагал, ведут на Карбункл. Сегодня ночью мывысадимся на остров, а с вами будем держать связь по радио. Уходите, капитан…

Вот в каких условиях капитану Рикошетникову пришлось выйтииз гавани Оук-порта направиться на север.

в которой впервые, как средство связи, появляетсяультразвук, вновь слышится пение кота и музыка ночного Оук-порта

Часовой с юго-западной сторожевой вышки острова Кар-бункл,осмотрев пролив и не заметив ничего подозрительного, опустил бинокль.

Широкая лунная дорога пересекала пролив. Маленькие волныбеспорядочно плясали в лунной полосе, и в этом мелькании тени и света дажесамый зоркий взгляд не заметил бы крохотной черной точки, головы одинокогопловца.

Геннадий Стратофонтов, мерно дыша, плыл вольным стилем всторону Оук-порта. Движения его были точно рассчитаны на большой заплыв, а вголове царила сумятица: он все еще не мог прийти в себя от всего того, что емудовелось увидеть и услышать немногим более часа назад.

Весь вечер после ужина ему никак не удавалось остатьсянаедине с мадам Накамура-Бранчевской — полковник не отходил от нее ни на шаг.Геннадий был уверен, что полковник — участник заговора; больше того, он былуверен, что вилла Накамура-Бранчевской кишит его людьми. Как предупредитьхозяйку об опасности, как рассказать ей о разговоре в сенате, о странныхтелефонных переговорах в подземелье?