– Не бойся, – говорит папа. – Ты ничего плохого не сделала. Вела себя легкомысленно, это да, но вся вина лежит на этой «докторе Преториус». – Тут кавычки пальцами делаются уже настоящими.

– У неё будут неприятности? – спрашиваю я.

– Сложно сказать, – отвечает Мими. – Полиция разберётся, действительно ли имело место преступление. Пока что меня очень беспокоит, чтобы больше никого не заставили выносить ту же боль, которую испытала ты.

И хотя я думаю: «Меня не то чтобы заставляли», вслух я ничего не произношу.

Делать в больнице особо нечего. Мне приходится остаться ненадолго, пока не придут результаты каких-то там обследований.

Мой телефон был выключен, чтобы я смогла отдохнуть, но когда Джессика с папой уходят и я остаюсь в палате одна, я включаю его и вижу кучу сообщений – все от Рамзи. Начинаются они обычно, и я быстро их пролистываю.

Потом сообщения прекращаются. Он несколько часов мне ничего не писал. Я звоню ему, но попадаю на голосовую почту. Я таращусь на телефон, озадаченная внезапным молчанием Рамзи, а потом вижу непрочитанный имейл.

Имейл. От Рамзи. Который в жизни не отправлял мне имейлов.

Но не успеваю я включить видео, как ко мне в палату врывается Рамзи собственной персоной, а следом за ним – крупная женщина в длинной накидке и со злым лицом, обрамлённым хиджабом. Тётушка Нуш.

– Это я, – непонятно зачем сообщает Рамзи. – Ты как?

– Уже лучше – спасибо. Я думала, ты под домашним арестом?

– Ага. Это временное освобождение, чтобы навестить больную. Тётушка Нуш, это Джорджина.

Если она улыбается мне, я этого не замечаю, но она слегка меняется в лице, будто проглотила что-то невкусное, так что, может, для тётушки Нуш это ближайшее подобие улыбки. Она как будто забыла, как это делается. Она медленно кивает пару раз.

– Две пересадки пришлось делать, чтобы сюда доехать, – говорит Рамзи. – Надеюсь, ты это ценишь!

– Ага, но меня скоро отпустят. К чему такая спешка?

– Погоди-ка. – Рамзи поворачивается к своей тётушке и придвигает ей стул, опасно поскрипывающий, когда та на него плюхается. Они обмениваются парой слов на своём языке. Потом тётушка Нуш достаёт из складок своей длинной накидки телефон, а Рамзи садится рядом со мной.

– Ага. С ней разобрались. Она ни слова не знает по-английски, так что всё нормально. Так – что ты там сказала?

Я рассказываю Рамзи о вопросах Мими и о том, что она собирается уведомить полицию. Рамзи явно приходит в ужас и косится на тётушку Нуш.

– Полицию?

– Прости. У доктора Преториус могут быть неприятности. Дело в том, Рамзи, – я всё очень плохо помню. Эта головная боль как будто спутала мне память. Но они считают, что велосипедный шлем повредил мне мозг, так что она может быть в этом виновата. И им не нравится, что какая-то посторонняя женщина встречает детей на пляже и зовёт их играть в 3D-игры, и…

– Но она не была… она не… она не какая-то придурочная, – говорит Рамзи. – Так ведь?

Я правда не знаю, что ответить. Поэтому говорю:

– Рамзи, думаешь, всё правда было подстроено? Вся эта фигня с будущим? Мой папа вот именно так и думает. И доктора. В смысле… какие у нас есть доказательства? – Я начинаю беспокоиться, говоря об этом Рамзи, но он кажется довольно спокойным. Он снова смотрит на тётушку Нуш, но она поглощена какой-то игрой в телефоне – уставилась в экран и тычет в него указательным пальцем.

– Блин, Джорджи. Успокойся. У меня была точно такая же мысль, даже когда ты ещё была в павильоне. Я стоял за спиной доктора П, она почти не говорила, но я заснял кое-что на телефон, пока ты стояла перед витриной. Не думаю, что она вообще заметила. Зато думаю, что тебе определённо стоит это посмотреть.

Видео из имейла Рамзи ещё открыто у меня на ноутбуке. Я кликаю на него, и, когда оно воспроизводится, память начинает возвращаться ко мне, будто всё это происходило очень, очень давно.

Я стою перед магазином Нормана Два-ребёнка. Вот он, электронный календарь в витрине. Это доказательство, что я в сгенерированном компьютером «будущем»? Я начинаю сомневаться.

– Это всё подстроено, Рамзи, – уныло говорю я. – В смысле, это умно и всякое такое, но, думаю, нас обманули. Зачем ей это, я понятия не имею. То есть…

– Но Джорджи. Погляди внимательнее. Есть способ доказать это. Действительно доказать. – Теперь Рамзи слегка ухмыляется и дразнит меня чем-то, что ему известно. – Погляди внимательнее.

Я оттаскиваю бегунок в начало видео и пересматриваю его, на этот раз замечая прячущегося за машиной гигантского скорпиона, отчего по мне пробегает волна мурашек. Но я не вижу в календаре никаких странностей, о чём и сообщаю Рамзи.

– Но смотри! – Рамзи не может сдержать восторга. – Что рядом с календарём?

– Эм… Реклама Кока-колы. Написанная от руки вывеска, которую я не могу разобрать, видеореклама лотереи Ньюкаслский Джекпот с логотипом и всяким таким, эм…

– Да! Да! Опиши видеорекламу!

– Ты не можешь мне просто сказать, Рамзи? Ладно… тут бутылка шампанского, и на этикетке написано «Это ты?» Пробка вылетает, и тут кругом звёзды, северное сияние, и шарики, и слова «Выигрышные номера этой недели», и… о Господи Боже, Рамзи! Эт-эти шарики!