Я помолчал, неуверенно посмотрел на человековолка, который следил за нашим разговором с навостренными ушами и горящими от злобы глазами. Затем в нескольких словах рассказал Говарду о своем пребывании в маленькой рыбацкой деревушке.

Лицо Говарда постепенно мрачнело.

— А ты даже словом не обмолвился, что был там, — с едва уловимой укоризной заметил он.

— Ты же не спрашивал меня, — сердито бросил я в ответ. — К тому же мне показалось, что это не столь важно.

— Что?! — Говард чуть не задохнулся от возмущения. — Черт возьми, Роберт! Неужели то, что ты пришел в деревню и совершенно незнакомые люди пытались убить тебя, не имеет никакого значения?

— Я… Я просто больше не думал об этом, — начал оправдываться я. — С тех пор как я пришел в этот проклятый город, у меня фактически не было времени, чтобы спокойно все обдумать.

— Ну ладно, — стараясь говорить спокойно, сказал Говард. — Ты прав. Тем более что сейчас это уже не сыграет особой роли. — Он вздохнул. — Но тебе ни за что не следовало появляться там.

— А почему нет? Что особенного в этой деревне, Говард?

Говард перевел взгляд на отвратительное лицо человековолка, но в глазах его было такое выражение, будто он видит что-то другое, еще более ужасное.

— Инсмаус… — пробормотал он. Его голос задрожал от внутреннего волнения, и он прошептал, как мне показалось, не контролируя себя: — Боже мой, после стольких лет…

— Проклятие, Говард, что все это означает? — сердито спросил я. — У меня больше нет желания гадать! Что с этим Инсмаусом такое и этими… этими…

— Уродами, — вдруг прозвучало за моей спиной.

Я вздрогнул, обернулся и увидел здоровяка, который успел возвратиться незамеченным.

— Вы можете говорить об этом спокойно, — со злостью в голосе сказал он. — Вульф и я уже привыкли к тому, что нас так называют.

Его слова почему-то смутили меня.

— Я не собирался этого говорить, — пробормотал я. — Мне очень жаль.

— Неужели? — Здоровяк оглушительно рассмеялся, и, словно соглашаясь с ним, затявкал, как койот, человековолк. — Вам очень жаль, Андара? Поверьте, это лишнее… Уже лишнее. — Он бросил на меня полный ненависти взгляд и добавил изменившимся тоном, в котором звучала угроза: — Нужно было думать о жалости двести лет назад. А сейчас слишком поздно. Теперь вам придется заплатить за свои деяния.

В маленькой комнате не было ничего, кроме стула, который одиноко стоял возле двери. Оба окна предусмотрительно занавесили черными полотнами, так что я даже не мог сказать, ночь сейчас или день. Свет давала одна-единственная свеча уродливой формы. Она стояла на полу возле стула.

Было холодно. Мокрая одежда прилипла к телу, и я чувствовал себя уставшим, продрогшим и несчастным. Час за часом, бесконечно долго тащил нас изуродованный здоровяк по канализационным каналам. Втайне я надеялся, что нам представится возможность сбежать. Но вместо того чтобы развязать нас, здоровяк без особых усилий закинул нас с Говардом на плечи и понес наперевес, что даже для такого великана, как он, казалось трудновыполнимой задачей. Придя в этот дом, он сбросил меня на пол, зажег свечу и закрыл за собой дверь.

С тех пор я пребывал в ожидании, хотя и не знал, чего мне ждать. Я не знал даже, сколько времени прошло. Мои ощущения утратили остроту, и на какое-то время я заснул от усталости.

Наконец я услышал шаги по ту сторону двери. Когда в замке повернулся ключ, и дверь с пронзительным скрипом распахнулась, в комнату вошли четыре человека. На ярко освещенной стене появились черные тени. Дверь снова закрылась.

Сквозняком потушило свечу. Где-то передо мной что-то зашуршало, потом вспыхнула спичка, и зажженный фитиль в лампе снова осветил мрачную комнату. Мне потребовалось некоторое время, чтобы глаза снова привыкли к сумраку. Затем я увидел, как из темноты постепенно проступили человеческие фигуры. Их было четверо.

Двое из них уже были знакомы мне — здоровяк и Вульф. Рядом с ними стоял худой темноволосый мужчина неопределенного возраста, который на первый взгляд казался почти нормальным. Но только на первый взгляд. Последней была старуха лет восьмидесяти, а может и девяноста, как мне показалось. Ее серое лицо, изрезанное морщинами и глубокими рубцами, покрытое темными пятнами, как старый пергамент, казалось мертвым. Живыми оставались глаза. Ее пронзительный взгляд заставил меня содрогнуться.

— Андара, — пробормотал мужчина, стоявший возле старухи. — Наконец-то мы заполучили тебя. Наконец-то!

Голос незнакомца проникал в мое сознание не сразу, а как будто сквозь заглушающую его пелену. Старуха продолжала сверлить меня взглядом, который, казалось, парализовал мою волю. Это был не гипноз, а что-то другое, намного более мрачное и злое.

С трудом оторвав глаза от старухи, я попытался сесть, насколько мне позволяли крепко стянутые веревки.

— Кто… кто вы? — запинаясь, спросил я. — Кто вы и что вы хотите от меня?

— Мое имя не имеет никакого отношения к делу, Андара, — грубо ответил мужчина. — Но если хотите, пожалуйста: меня зовут Лоури Темплес, хотя, как я догадываюсь, это имя вряд ли о чем-нибудь скажет вам.

— Нет, — ответил я. — Я действительно не знаю вашего имени, как, впрочем, и не знаю, с какой целью ваши сообщники выкрали нас и почему я здесь.

Глаза Темплеса злобно блеснули.

— Неужто не догадываетесь? — спросил он. — Ну конечно, ведь все произошло так давно, не правда ли? Двести лет! Даже для такого человека, как вы, это очень долгий срок, Родерик Андара.

Я хотел ответить, но старуха опередила меня.

— Это не Андара, — спокойно вымолвила она.

Темплес замер. Похоже, слова старухи ошеломили его. Сбитый с толку, он посмотрел на меня, на старуху, потом снова на меня.

— Это…

— Не Андара, — повторила старуха. — Я знаю, что говорю, Лоури.

— Но это точно должен быть он! — прохрипел Лоури, и в его голосе послышалось отчаяние. — Он выглядит точно так же, как на картинах, и я… я сам почувствовал его силу. И Курд, и другие!

— Он только выглядит, как Андара, — подтвердила старуха. — У него его сила и знания. Но это не он. Поверь мне, Лоури, я узнала бы его, если бы он стоял передо мной.

— Но кто… — Темплес нервно сглотнул и с шумом выдохнул воздух. — Кто же вы? — спросил он и уставился на меня горящими глазами.

— Я его сын, — тихо сказал я. — Меня зовут Крэйвен, а не Андара. Роберт Крэйвен.

— Его сын… — Темплес побледнел. Его губы задрожали, и на какой-то момент взгляд затуманился. — Сын колдуна.

— Я сын Андары, — повторил я, — но, поверьте мне, это все, что нас связывает. Что бы там ни сделал мой отец, я ничего не знаю об этом и не понимаю, почему он это сделал. — Я тяжело вздохнул. — Всего пару дней назад я даже не знал, что есть деревня под названием Инсмаус.