— Выпей это сам, у тебя явно начинается простуда, — сказала она Лонерину.

Молодой маг беспечно махнул рукой, а потом изобразил на лице суровость и строго поглядел на нее.

— Если не выпьешь, я вылью ее на землю.

Дубэ поворчала немного, но выпила глоток.

— Но теперь уже твоя очередь, а потом расскажи мне все.

Лонерин сделал, как она сказала: выпил остаток амброзии и рассказал своей спутнице о Рекле, яде и о беге по лесу.

Дубэ внимательно слушала его, не упуская ни слова.

— Рекла и ее люди вернутся, — сказала она, когда он закончил.

— Я бы не был так уверен в этом. Посмотри, что яд сделал с тобой.

— Рекла — страж ядов Гильдии. Нет такого растения, которого бы она не знала.

— Но этого растения нет во Всплывшем Мире.

Дубэ позволила себе усмехнуться.

— Яд вызывает галлюцинации и функциональные нарушения в нервной системе, иногда также приводит к остановке дыхания. Не важно, какое это растение, потому что эти симптомы всегда вызывает одна определенная группа веществ. И я уже могу тебе сказать, что их можно излечить с помощью настойки из синих листьев и влажных компрессов из кервеля.

Лонерина это, похоже, удивило.

— Ты разбираешься в ботанике!

Дубэ покраснела.

— Ну да. Когда я помогала Учителю, он иногда давал мне деньги, и я покупала на них книги по ботанике, если мне не было нужно что-нибудь другое.

Она вдруг раскаялась в том, что сделала это признание. Дубэ хорошо представляла себе, как Лонерину трудно освоиться с тем, что она — убийца. Она и сама почти за десять лет не сумела к этому привыкнуть.

— Ты не создана быть ни воровкой, ни убийцей, — серьезно сказал он.

И во взгляде Лонерина была такая убежденность, что Дубэ отвела в сторону глаза. Те же самые слова когда-то давно сказал ей ее Учитель. Подумав об этом, она нахмурилась и хотела сказать что-нибудь дерзкое в ответ, но, когда повернулась к Лонерину, обнаружила, что его уже нет рядом.

Поблизости от нее еще шевелились папоротники. Было совершенно ясно: Лонерин ушел глубоко в чащу искать растения для противоядия.

Дубэ захотела пойти вслед за ним, но у нее не хватило сил даже для того, чтобы встать, и она осталась лежать возле дерева.

Ее спутник вернулся быстро. Он нашел кервель и теперь сделал Дубэ компресс.

— Ты не должен был этого делать.

— Если я не буду его накладывать, ты не поправишься, а если ты не поправишься, мое дело не продвинется вперед. Я делаю это для себя, как ты всегда любишь говорить.

— Ты мог бы бросить меня там.

— А ты бы так поступила?

Дубэ не ответила. Ей действительно было странно зависеть от кого-то другого, но что плохого в том, что она на минуту сделала вид, будто она не одна. Зверь, Гильдия, Рекла — все мысли о них она хотела оставить на краю этой поляны. Хотя бы ненадолго.

Да, кстати, Рекла. Теперь, когда Лонерин перехитрил ее, Рекла не успокоится. А она сама сможет ли с ней бороться? Тех было трое, по крайней мере, так сказал Лонерин. Может быть, Дубэ смогла бы справиться с двумя другими убийцами, но с Реклой? С ней — нет, это явно было выше ее возможностей.

Дубэ сжала в пальцах рукоять кинжала. Ее сердце сильно билось.

Ей надо выздороветь как можно скорее: даже здесь она и Лонерин не в безопасности.

Это были торопливые похороны. Рекла и Филла выкопали яму ровно такой глубины, которой было достаточно, и бросили в нее безжизненное тело своего товарища Керава.

Там, под землей, им пришлось очень плохо. Они все могли умереть от удушья. Проклятый маг оказался хитрым и быстрым. И пещера была еще полна газа, а этот идиот Керав прислонился к корням, когда уже кашлял.

Рекла сразу поняла, что надо делать, но у нее закружилась голова и мысли стали путаться. Она тоже почувствовала на себе действие яда. Только сила отчаяния и сознание важности порученного ей задания помогли ей разрыть землю голыми руками и найти выход. Ее тело извивалось от судорог, когда она искала под дождем составные части для противоядия и смешивала их с теми, которые несла с собой в мешке. В конце концов старания Реклы были вознаграждены: она спасла себя и Филлу. Но спасти Керава она не успела.

По крайней мере, его конец был быстрым и безболезненным. Рекла сама позаботилась об этом: она умела убить, не заставляя страдать. И она набрала немного его крови в пробирку, чтобы принести ее в Дом.

Рекла не испытывала никаких чувств по поводу этой смерти. Керав для нее был только победителем, и ничем более. Она относилась к нему с почтением, как к товарищу, но оплакивала смерть победителя. Так ее научили.

Товарищи по оружию уважают один другого, но любить следует одного Тенаара.

Любовь ко всем, кроме него, не существует, а телесная близость между полами нужна лишь для того, чтобы рождались новые победители. Дружба — иллюзия, братство товарищей — единственное, что ценно.

Кем был Керав сам по себе? Ждет ли его кто-то напрасно в Доме?

Это было не важно. Рекла завидовала своему собрату только в одном: Керав теперь был под землей, в кровавом царстве Тенаара, и мог видеть этого бога.

— Мой повелитель, поговори со мной.

Ей ответило только эхо ее собственных мыслей.

Рекла вспомнила о маге, который прокрался к ним, и ее охватила бешеная ярость. Дубэ она убьет спокойно, выпустит ее кровь в священный бассейн, но этот мальчишка будет для нее лакомым куском: его она уничтожит здесь, в Неведомых Землях. Рекла сжала кулаки с такой силой, что ногти вонзились ей в ладони.

Лонерин и Дубэ остановились на ночь возле маленького водоема — точнее, великолепного озерка. Оно было полно прозрачной воды и сбоку украшено крошечным водопадом. Уже много дней маг и девушка шли почти без остановки, стараясь оказаться как можно дальше от своих преследователей из Гильдии, но в этот вечер они устали, страдали от жажды и потому решили устроить привал.

Лонерин прыгнул в воду первым и втащил за собой не ожидавшую этого Дубэ.

Играть после всего, что произошло, было так неожиданно и естественно, что даже у нее на этот раз появилась на губах искренняя улыбка.

Лонерин смотрел на то, как Дубэ вынырнула и легла на воду. Ему хотелось бы чаще видеть ее улыбку. Молодой маг снова почувствовал огромное желание любой ценой спасти эту девушку.

Выйдя из воды, Дубэ почти сразу же уснула. Может быть, причиной было купание или усталость, но Лонерину показалось, что в этот раз она спала спокойно.

Сам же он не лег спать, а остался сидеть у костра и разложил на земле карту. Рядом с записями, написанными мелким почерком, — указаниям Идо — стояли теперь его собственные. Лонерин не отказывал себе в удовольствии быть немного исследователем. В глубине души он мечтал вернуться назад как исследователь с красивой новой картой.