— Это звучит невероятно.

— Подождите, дальше еще интереснее. Я хотел предать этот случай огласке и написал практически во все редакции газет, журналов и телепередач, которые я знаю. Даже сюда, на «Сто один и пять». Но мне никто не ответил. Вместо этого ко мне явились два господина якобы из Федеральной разведывательной службы. Они очень ясно дали мне понять, что со мной случится, если я немедленно не оставлю своих расследований.

— Но вы их не послушались?

— Нет. И оба сотрудника в черных костюмах сдержали слово. Во-первых, во время проверки скорости на дороге в моем портфеле обнаружили наркотики. Безо всяких судебных слушаний у меня отобрали лицензию. А с ней единственное, что у меня еще оставалось, кроме скорби по Леони: мою профессию.

— Послушайте…

Ира с благодарностью взяла бумажный стаканчик, который подал ей Херцберг, и сделала глоток. Возможно, он обратил внимание на ее пересохшие губы и тончайшую пленку пота на лбу или на ее усталый голос. Возможно, за его внешностью молокососа скрывался внимательный джентльмен.

— Все это звучит очень скверно, Ян. Почти невероятно. И я понимаю, что не могу даже близко представить то, что вам пришлось пережить за последние недели. Все то, о чем вы мне рассказали, определенно несправедливо, цинично и жестоко. Возможно, это является доказательством произвола нашего государства, в котором у одних людей больше прав, чем у других. Но это еще не доказательство того, что Леони жива.

Она сделала второй глоток. Вода была холодной. Но еще холоднее были последние слова Яна, прежде чем он снова прервал связь.

— Ира, думаю, мы зря теряем время. Пожалуй, нам лучше не говорить, а делать то, ради чего, собственно, мы здесь и находимся. Вы находите Леони. А я играю в Casch Call.

В маленькой радиостудии было душно. Отсеки со звукоизоляцией не были рассчитаны на длительное пребывание большого количества людей, а шестеро заложников производили такое количество пота, адреналина и тепла, которое вентиляция не успевала удалять из помещения. Хотя Ян давно уже снял пролетарский парик и избавился от большей части своего маскарада, он потел в своем тренировочном костюме и беспрестанно вытирал лоб. Но, возможно, это связано с тем, что успокоительные таблетки, которые он принял по пути на студию, постепенно теряли свое действие. Доза была рассчитана на четыре часа. Он не думал, что это может настолько затянуться. Однако пошел уже третий час, и предстоял второй Casch Call. Ира казалась готовой к сотрудничеству и непредубежденной. Но было совершенно очевидно, что никто там, снаружи, не обеспечивал ее по-настоящему важной информацией. Придется ему усилить давление. А это означало: что-то здесь пошло не так!

Ян как раз хотел выйти в соседнее помещение за стаканом воды, когда Сандра, рыжеволосая беременная с больным сыном, сползла с сиденья и во весь голос заявила: «Мне надо выйти».

Он смерил ее взглядом сверху донизу, потом кивнул в направлении кухни.

— Там есть раковина. Ничего другого предложить не могу.

— И как это должно выглядеть? Я же не акробатка, — сказала она, но все-таки подошла к нему. После того как он устранил курьера UPS, она была единственной из заложников, кто еще осмеливался разговаривать с ним. Тимбер так же, как и бухгалтер, испуганно смотрел в землю, парочка из Марцана крепко держалась друг за друга, а Флумми стоически открывал один музыкальный файл за другим. При этом Ян позволил ему вести разговоры с Тимбером. Обычно всю музыку подбирал компьютер, но для утренней передачи Тимбера список музыки не готовили. Популярный ведущий был единственным в студии, кому позволялось подбирать песни «вручную». Привилегия, которую ему предоставляли до тех пор, пока рейтинг был высоким.

— А вот этого вы в своем плане не учли, да? — фыркнула медсестра. — Ведь заложникам надо ходить в туалет.

Ян удивился. Казалось, что всем хотелось стушеваться, чтобы не попасть в сужающийся круг участников следующего раунда игры. Все стремились стать по возможности незаметными для Яна. Все, но не Сандра.

— Что случилось? — прошептала она Яну, протискиваясь мимо него в кухню. — Почему это продолжается так долго?

Он рассерженно взглянул на нее и почти автоматически приложил палец к губам.

— Не бойтесь. Все под контролем, — прошептал он в ответ и втолкнул ее в соседнюю комнату. — И принесите мне, пожалуйста, стакан воды, — крикнул он, закрывая за Сандрой дверь.

Снова обернувшись к микшерному пульту, Ян краем глаза заметил, что и бухгалтер спустя мгновение выпал из роли. Он сидел у стойки всего в двух шагах от него и выглядел так, словно его тело выбирает между тихим обмороком и открытым нервным срывом. И вдруг, совсем внезапно, его дрожь прекратилась. Дыхание стало совершенно спокойным, и он взглянул на большие студийные часы, висевшие на противоположной обтянутой серой тканью звуконепроницаемой стене. До следующего раунда оставалось еще тридцать минут.

Когда Теодор Вильденау повернул голову в сторону Яна, его желудок, как и все тело, свело неожиданной холодной судорогой. Ян ощутил страх. Необузданный страх того, что мужчина что-то скажет. Уже сейчас. Слишком рано!

Но бухгалтер оставался спокойным, лишь едва заметно покачал своей почти лысой головой. Потом посмотрел вниз, на ковер. И, спустя мгновение, снова начал дрожать.

Ян осмотрел студию и облегченно вздохнул. Никто из остальных ничего не заметил.

Этажом ниже Дизель стоял в бухгалтерии «101 и 5» и, весело распевая, с помощью газовой горелки вырезал отверстие в сейфе для документов.

Разумеется, он мог бы спросить и официального разрешения. Возможно, сюда поспешил бы администратор студии с подходящими ключами. Но с газовым резаком он мог надежнее и быстрее проверить свои подозрения. Кроме того, Дизелю давно уже хотелось испробовать эту штуку в деле. С первой же минуты, как он обнаружил ее на складе, две недели назад, он искал подходящей возможности. И теперь она появилась.

«Сэнди…» — фальшиво пел он классическую мелодию Rolling Stones. — «Сэ-э-э-нди-и-и… твоя папка еще зде-е-е-е-есь?»

После третьего припева он закончил вырезать неровное отверстие вокруг замка. Дизель был почти разочарован тем, насколько буднично и просто открылась дверца. Но в конце концов, в этом сейфе размером со шкаф хранилась не солидная сумма денег, а всего лишь картотека радиослушателей. То, что она хранилась под замком, было связано лишь со строгими предписаниями закона о защите информации. Еще никогда ни у кого не возникало желания украсть ее. До сегодняшнего дня.

Дизель скривился, увидев пятьдесят серых толстенных папок, обращенных к нему аккуратно подписанными корешками. Для него они являлись воплощенными символами невыносимой скуки. Неужели кто-то может зарабатывать себе на жизнь, делая дырки и подшивая бумаги? Очевидно, с этим человеком что-то не так. Сам он и двадцати секунд не смог бы пробыть здесь, внизу, в качестве администратора.