Гектор в это время тоже завалился на спину в кучу прелых листьев. Я посмотрела, как самозабвенно он собирал на свою богатую шерсть осенний мусор, и спросила:

– А сколько ему лет?

– Уже семь. Скоро стареть начнет. Но ничего, мы так просто не сдадимся. Будем форму поддерживать, витаминки опять начнем принимать. Старость нас так просто не одолеет.

– А сколько овчарки вообще живут?

– Лет десять-двенадцать.

– Двенадцать лет? – Я мысленно подсчитала, сколько лет должно было быть Рексу. – Значит, если собаке лет пять, она еще не старая?

– Конечно! Самый расцвет.

– Значит, умереть в пять лет овчарка не может?

– Ну почему? Может и в пять. Если болячка какая-нибудь. Сейчас вон у собак городских онкология очень часто встречается. Да и кроме этого разных болячек полно. И сердце тебе, и почки, и печень с желудком. Если собака болела, то и в пять лет могла умереть, конечно.

– А если не болела? – не отставала я. Что-то не припомню я, чтобы кто-то хоть словом обмолвился, что Рекс болел. Все только хвалили, какой умный был, а про слабое здоровье и разговора не было.

– Нет, – решительно сказала Света. – Если овчарка ничем серьезно не болеет, то пять лет для нее – это очень мало. И до пятнадцати живут, знала я парочку таких псов.

Нет, неспроста мне не понравились фотографии в семейном альбоме Кузнецовых. Грызла душу невнятная мыслишка, покоя не давала. А сейчас и Света мои сомнения подтвердила.

Рекс появился у Юры Кузнецова в пятом классе. А в десятом, выпускном, его нет ни на одной фотографии. Всего пять лет прошло. Куда же подевалась совсем еще не старая собака?

Дверь за спиной открылась бесшумно. Ни скрипа, ни звуков отпираемого замка – ничего. Просто в какой-то момент я почувствовала вдруг, что за спиной у меня кто-то стоит. Причем, не просто так. Этот кто-то наблюдал за мной, я затылком чувствовала заинтересованный взгляд.

А если одними только взглядами не обойдется? Богатое воображение тут же нарисовало зловещую картину. Как подкрадывается ко мне этот ловкий кто-то и отоваривает «тяжелым тупым предметом» по бестолковой голове. А зачем еще смотреть молча в спину, если не с целью обезвредить? Хотя, чего меня обезвреживать? От меня и вреда-то никакого, одна головная боль, как говорит Димыч. Он, кстати, мне говорил, чтобы самодеятельностью не занималась и не корчила из себя частного детектива. Надо было слушать Захарова, тогда бы и не холодела сейчас от ужаса под чужой дверью.

Я убрала руку от дверного звонка и медленно обернулась.

Из квартиры напротив выглядывала яркая круглолицая блондинка лет двадцати пяти. Пожалуй, слишком яркая для начала дня. При полном параде дамочка – бирюзовые тени, ярко-красная помада, кипение обесцвеченных кудряшек над головой. «Мэрилин Монро, блин!» – подумала я со злостью. Злилась больше на себя, помня свой непонятный ужас. Чего испугалась, спрашивается? Попался человек неравнодушный, выглянул посмотреть, кто это к соседям по площадке в дверь трезвонит с утра пораньше. А я нафантазировала себе всякого.

Блондинка бочком протиснулась на площадку, и сразу стало заметно, что на секс-символ всех времен и народов она похожа только кудряшками и красной помадой. Весу в ней было на целых две Монро.

– А вы ведь из милиции? – поинтересовалась девица.

Я кивнула, сраженная такой осведомленностью. Интересно, как я буду выкручиваться, если она попросит предъявить удостоверение?

Однако, документов моих соседке не понадобилось. От меня вообще требовалось только вовремя кивать головой, подтверждая слова блондинки.

– А я видела, как вы к Кузнецовым приходили. С таким здоровым дядькой. Интересный, кстати, мужчина, хоть и милиционер. А сейчас снова, Кузнецовых допрашивать, да?

Я добросовестно кивала, подтверждая и мужскую неотразимость Димыча, и свои сегодняшние намерения.

– Так их дома нет, – радостно сообщила блондинка. – Они с утра еще на кладбище уехали. Сегодня же Юрке девять дней. Да вы заходите! Чего на лестнице разговаривать?

Таким неожиданным предложением грех было не воспользоваться, и я зашла в квартиру вслед за хозяйкой.

В тесноватой прихожей кое-как разминулись с дородной «Мэрилин», я получила во временное пользование розовые тапочки с заячьими ушами, и прошлепала в них на кухню.

На правом тапке одно ухо почему-то не торчало задорно вверх, как остальные, а болталось, делая зайца похожим на спаниеля. На это ухо я очень боялась наступить ненароком, поэтому отставляла правую ногу как можно дальше в сторону и шаркала при этом левой.

Соседка внимательно посмотрела на мой способ перемещения, вздохнула, но ничего не сказала. А я уже начала бояться, что она спохватится и спросит у меня хоть какие-то документы. Хороша же я буду в тапках-зайцах, состоящих в родстве с собаками, и с растерянным лицом.

– Меня Лида зовут. Лидия Владимировна Новикова. Вам паспорт показать?

– Зачем? – опешила я.

– Ну как зачем? Вы разве протокол оформлять не будете?

– Сейчас не буду, – сказала я, вспомнив, как это делал Димыч. – Мы пока просто поговорим, без протокола. А потом к вам зайдет капитан Захаров, тот интересный мужчина, что со мной был в прошлый раз, и все оформит.

Такой вариант Лиду Новикову вполне устроил. Она снова повеселела и даже предложила мне чаю. К чаю полагались булочки с корицей, еще теплые, пахнущие на всю квартиру, и я не нашла в себе сил отказаться. Что-то, а хозяйкой Лида была, как видно, отменной.

– А вы его еще не нашли? – поинтересовалась Лида, придвигая ко мне тарелку с булочками. – А заказчика? Это же заказное убийство, да? Я сразу так и поняла, когда услышала. Он же бизнесмен, Юрка-то. А бизнес – штука опасная. Там это запросто, конкурентов заказать. Вы конкурентов-то его проверяли?

– Пока нет. А кто его конкуренты?

– Этого я не знаю, – Развела она руками. – Вы милиция, вы и выясняйте.

– Так может, его не из-за бизнеса убили. Он, кстати, чем занимался, не знаете?

– Автомобильным чем-то. Не то сервис, не то автомойка. Точно не скажу. Но деньги у него водились. Он родителям каждый месяц подбрасывал. Прямо как почтальон – первого числа приезжал. Деньги отдаст, посидит полчасика, и до следующего месяца пропадет. До первого числа.

– А просто так он к родителям не приезжал, что ли?

– Нет, просто так не приезжал, – замотала головой Лида. – У них какие-то отношения были непонятные. Вроде родственники, а как чужие все равно. Но раз денег давал, значит, не считал себя чужим, правильно?

– Правильно. А может, они поссорились из-за чего-то, – попыталась я направить Лидочкин словесный поток в нужное русло. – Вы вообще, давно их знаете?

– Лет десять. Как мы сюда переехали. А Кузнецовы тут раньше жили.