Перед самой посадкой запрашиваю «Клена»:

– Сколько?

Он вздохнул и на выдохе сказал:

– Пятьдесят шесть. – Вопрос он понял правильно.

– Принято, отработаем, до связи.

Я выключил связь на его канале. Это уже неинтересно! «Добро» на посадку, все приземлились в Липецке. Хрен тебе, а не автомашины. Подумаешь, фронтовики какие-то сраные приземлились! У нас тут «Высшая тактическая школа воздушного боя РККА»! Девчонки ревут, их из боя выбросили, идем к КП в унтах и в высотниках, упакованные по самое не хочу. Гурьбой поднимаемся в «дежурку».

– Мне связь с Энгельсом нужна!

– Представьтесь!

– Командир 589 ОРБАЭ майор Метлицкая. Вот мои документы. – Вылетали в тыл, документы были с собой.

– Пожалуйста, товарищ майор.

Беру трубку. Связь плохая, приходится орать, как будто напрямую с Энгельсом разговариваешь.

– Немцы попытались нас выбомбить, Марина Михайловна. Нас отвели в Липецк. СРОЧНО, повторяю, СРОЧНО требуются три машины крайней серии. Надавите там, как только сможете, любые способы хороши. Из-за нас люди легли.

– Слышу тебя, Саша, все, что смогу сделаю. Липецк, говоришь?

– Да, Липецк, жду!

Краем глаза вижу и слышу вошедшего начальника этих курсов подполковника Стефановского, который, указав презрительно на меня большим пальцем, спросил:

– Это что за звезда на букву «пэ» тут по телефону орет?

Аккуратно кладу трубку, подхожу к окну, мою новенькую «птичку» уже заправляют топливом. Поворачиваюсь к нему и спрашиваю, совершенно ехидным тоном:

– Вы что-то сказали, или мне послышалось?

Тот, сидя в командирском кресле, ответил:

– Нет, тебе не послышалось!

– Мою машину уже заправляют. Через пять минут закончат. Прошу оторвать вашу задницу от кресла, я жду вас в воздухе. Буду иметь вас в извращенной форме. Понятно? – хлопнул дверью и спустился к машине. Усилия Насти и Анечки сесть в машину я отмел, через две минуты из дверей КП вылетает Стефановский и бежит к Як-9. Связались и пошли на взлет, запускаю локатор. Он решил навязать мне бой на малой высоте. Я, тремя полочками, а моя машина разгоняется на пикировании свыше восьмисот, а его не выше семисот, забрался на 7500, где его двигатель сдох, я его атаковал, он грамотно уклонялся, красиво откручивал фигуры, а потом у него кончилось топливо, а у меня еще на два часа и пятьдесят минут. Пока он заходил на посадку, я успел 18 раз пристроиться к нему сзади и считал. По радио. Потом Саша меня остановила:

– Олежек, это секс в извращенной форме! – И мы покраснели!

– Тебе понравилось?

– Как ты говоришь: Это супер!

По приземлению доложил старшему по званию, в присутствии курсантов этих самых курсов:

– Товарищ подполковник! Условный противник условно сбит двадцать шесть раз. Кончились снаряды. Я – считала!

Повернулась к остальным:

– Еще желающие есть получить удовольствие?

– Вот баба-Яга! – заулыбался шеф-пилот Яковлева. – Лихо, ничего не скажешь, лихо. Мужики, я, честное слово, ее ни разу в прицел не взял. А эти? – он показал на девочек, стоявших у КП.

– Вот с ней, и с ней соревноваться не рекомендую. А так, мы рады приветствовать дружный коллектив курсов по воздушному бою, но мы – бабки- ежки! Не стоит нас задирать!

Смех летчиков был самым лучшим ответом.

Не знаю, как и какими словами говорила Марина, но через день в Липецке сели две новенькие «пешки», и еще через день третья. У двух пришлось менять моторы, были со старым нагнетателем, спешно ставили радиолокаторы. К двенадцатому машины были готовы, и я позвонил Красовскому.

– Степан Акимыч, мы готовы. Где базируются ваши «пешки»?

– Так, давай ко мне. Машины не трогать! Есть на чем?

– Нет, не очень.

– За тобой прилетят. И никакой самодеятельности. Тут у нас по-прежнему бои.

Через час приземлился С-47-й командующего, и истребители прикрытия. Пока их дозаправили, через час-полтора вылетели. Сели в Воронеже. Немцы до него почти не дошли. Сумели остановить, и зенитчики неплохо отработали.

Поздоровались с начальством, но он один на один разговаривать не стал. Рядом с ним сидит Сергей Николаевич Ромазанов, бригадный комиссар. Он воевал на Халхин-Голе, сам летчик, правда, легкомоторник. Не последний человек в армии. Его уважали. Умел вникать в детали.

– Докладывай, что еще выдумала. Немцы рвутся к Воронежу, теряют людей и машины, но стремятся здесь все снести.

– На этом и ловить будем. Армия потеряла много летчиков и машин. Пришло время это отыграть. Мы получили и переоборудовали три новых ПЕ-3ВИР, таких же, как у меня. Вы видели. Смонтировали на них локаторы, у меня есть три летчика, которые не уступят никому в воздушном бою. Эскадрилью на разведку и бомбежку будет водить Тамара Иванищева. Она к этому готова. Мы же будем базироваться в полках Пе-2 и вылетать с ними. Немцы пользуются следующей тактикой: часть машин идет на одной высоте с «пешками» и атакуют их в лоб. У них трехсантиметровая пушка и две двухсантиметровые. Эти бьют «пешки», оттягивают на себя прикрытие, а выше идут охотники, они – асы! Держатся на высоте семь тысяч и атакуют подбитых, и зазевавшихся.

– Что ты мне рассказываешь, дело говори!

– Мы пойдем с группами «пешек», взлетая перед ними, и будем на две тысячи выше охотников. Локаторов у них нет. Видя перед собой кучу бомберов и прикрытие, смотреть наверх они не будут. Они нам должны 56 летчиков и самолетов. Наши машины разгоняются на пикировании свыше 800 километров в час и сохраняют управляемость на этой скорости. Будем клевать и уходить на высоту. Как это делают немцы. Локаторы нам помогут самим не оказаться в роли дичи. Ну, как?

Красовский помотал головой и посмотрел на бригадного комиссара.

– Годится! Только подолгу в одном полку не базироваться. Не дай бог накроют.

– Договорились. Куда летим?

– В Копанище, начнем с левого фланга, там пока очень тяжело!

Обратно в Липецк, затем ночью вылетаем в 138-й БАП 223-й БАД. Подполковник Косенко на связи. Хриплым голосом объясняет, что аэродром в Копанищах ограничен оврагом с востока, целых и готовых к вылету машин там шесть. Против них действует 4-я группа 51-го ягдгешвадера немцев. Вчера не вернулось пять машин. Есть ли там топливо, ему не известно. Обещает прилететь утром. Я связался с Воронежем, и БАО отправил туда три бензовозки в ночь. Восемь минут кружили над полем, прежде чем зажглись положенные огни. Садимся, поднимая пыль с давно не кошенной травы аэродрома. Интересно, чем БАО занимается? Проруливаем мимо 23 из 28 возможных «пешек» трехэскадрильного полка. Большинство из них имеют повреждения ВРГ и шасси. Причем одинаковые, все на левый борт, как будто летчик специально укладывал машину на левую стойку. «Пешка» покозлить любит! Баллоны шасси толстые и низкого давления. И, если на скорости 150–120, на втором козле, чуть дать штурвал влево, то стойка аккуратно подламывается, и две недели – ремонт. Видимо, завелась в полку такая дрянь. Не спорю, они столкнулись с одним из самых боеспособных подразделений Люфтваффе. Но разве это повод?