– Тихососненский плацдарм, наша постоянная головная боль.

Смотрю на карту с помеченными позициями зенитных батарей, линии фронта, немецкими аэродромами. И задаю вопрос:

– А почему не станция Валуйки? Пункт снабжения, склады, все обеспечение там.

– Не дойдут, здесь у немцев целый полк «мессеров»… – и тут он понял, что говорит. Покраснел. Созвонился с Красовским, получил добро.

Идем на Валуйки. В прикрытие выделили 16 «яков», плюс мы.

Прошли в открытую столовую, нас напоили свежайшим молоком, накормили местной колбасой и очень вкусным хлебом. Девчонки и Андрей с ребятами уже здесь, и, похоже, вторую крынку молока приканчивают на каждый экипаж.

Все, на взлет! Под капот ушел Дон, набираем высоту, внизу взлетает полк «сухариков», с тылу подходят «яки». Создали огромную «этажерку» и поползли к станции Валуйки, вдоль извилистой и заковыристой местной железной дороги.

Радар работает, как только подошли к линии фронта, то через четыре минуты обнаружил две пары, взлетевшие справа, и четыре по курсу. Следуют пересекающимися курсами.

– У Бурлука сойдутся, – уточнила Настя, которой я передал пеленги и дальности. Теперь придется повозиться! Надо подогнать маркер под цель и переместить кольцо дальности. Дождаться, когда цель попадет в это перекрестие, и нажать на замер высоты. Хорошо, что ГК-1 есть, иначе забабахаешься. Так, это – верхние, у них 6500, перегоняю курсор, это нижние, 3500, идут в набор. Включаю опять обзор. Настя пересчитала курс, вношу поправку, и идем на сближение. Наши растянутые пары противника мало интересуют. Его наблюдатели все внимание уделяют большой группе самолетов. Немцы закончили набор, остановившись на шести и четырех тысячах, сошлись, охотники чуть сзади. Им не к спеху, им к шапочному разбору. Проходим за них, Андрей, ведомый Майи, прошел и щелкнул рацией. Атака! Валюсь на левое крыло, штурвал на себя, и я в пикировании. Проваливаюсь ниже противника, и снизу в три четверти, атакую. Заморгало кольцо прицела. Огонь! Рядом открывает огонь Лиля, а сзади работают Майя и Андрей. Три «месса» разваливаются на глазах, еще у одного взрывается топливо. Скорость большая, Настя по СПУ кричит, видимо, уши заложило:

– Успеваем достать последнюю пару и уйти! – Опять пошли в снижение, разобрав между собой цели. По радио не было сказано ни одного слова. Сменили строй с одного пеленга на другой, чтобы атаковать одновременно. Я покачиванием крыльев передал приказ Майе. Накатываемся на концевую четверку и так же, издалека, расстреливаем ее. Тихо не получилось, один из «мессов» заголосил, что подбит, Анечка с таким сожалением об этом сказала! Впереди идущая четверка немцев закачала крыльями, озираются, гады! А нам еще до них пара кэмэ, далековато, не попасть! Угол снижения маловат, скорость постепенно падает. Голос Анечки:

– Нас обнаружили!

Смотрю, передний «месс» повалился на крыло и пошел вниз, вслед за ним пошли и остальные, а мы полезли наверх. Это уже не наша добыча!

Полк отбомбился, потерял четыре машины над Валуйками и вернулся. Самое смешное, что все, в один голос утверждали, что самолетов противника не было! И с удивлением рассматривали кадры из фотокинопулеметов наших «пешек». И тут же вопрос:

– Как вы с таких дистанций попадаете?

А Аня перехватила разговор немцев, что их атаковали новые самолеты, скорость которых была на 200–300 километров в час больше их скорости. У страха – глаза велики!

Еще один прибамбас: в обед на поле плюхается По-2, из него вылезает очкастый, увешанный фотоаппаратами корреспондент.

– Я фотокорреспондент «Правды» старший лейтенант Струнников, Сергей. Имею редакционное задание, согласованное с Главным политическим управлением РККА. Лечу с вами на задание, – говорит безапелляционно так. А главное, безальтернативно.

Я скосил голову и спросил:

– А как вы себе это представляете?

– Я летал, летал на Пе-2 на Калининском фронте, вот… – он покопался в толстой командирской сумке и достал снимки, сделанные из кабины стрелка. Потом нарыл фото с места штурмана. – Вот, видите.

– А вот это что такое?

– Не знаю, маска какая-то, противогаз?

– Нет, это кислородная маска КМ-1, и их в самолете всего три.

– Ну, я полечу вместо кого-нибудь.

– Вместо меня? Пожалуйста.

– Нет, водить самолет я не умею. Вместо стрелка, стрелять я умею.

– Ань, открой люк. – Аня посмотрела на меня и на него, как на двух идиотов. Я подтолкнул его к самолету.

– Ну, что стоите, покажите, что вы можете стрелять из кормовой нижней установки. – Тот поднырнул под фюзеляж и сунул голову в люк. Глухой голос, искаженный дюралем:

– А где тут пулемет?

– Вылезайте! Прежде чем выполнить подобное задание, вам необходимо окончить школу младших авиационных специалистов по специальности воздушный стрелок-радист высотного истребителя-разведчика Пе-3ВИР, знать в совершенстве немецкий язык и немецкий авиационный сленг. Пройти высотную медицинскую комиссию на допуск к высотным полетам. Пройти тренировочные высотные полёты, научиться правильно вести себя в момент боя и перегрузок. Научиться ночью вести наблюдение за воздухом, бороться с холодом на тех высотах и не получать обморожений, получить свидетельство оператора РЛС. Ну, а после этого вам расхочется быть корреспондентом в «Правде», так как служба в легендарных ВВС РККА более почетна и уважаема.

Подбежал красноармеец, зовет в штаб. Сейчас будут мозг выносить, чтобы корреспондент обязательно полетел. Заранее набычился, готовясь дать отпор. Нет, это Красовский, он получил сводку за утро.

– В Копанищи направил Земцова и Ромазанова, разберутся. Молодец, что отметила в донесении. Давай вечером «двести тринадцатый» посети, посмотри, что и как, учти, командира там нет, погиб в конце мая, а исполняющий обязанности командира полка там старший лейтенант Кофейников, после налета на Изюм там целых машин почти нет, надери им там уши и посмотри, что делается, чтобы полк восстановить. Считай, что от моего лица действуешь. Косенку с собой прихвати, это его епархия, хоть и молод еще.

– А я что, старая? Я еще моложе.

– Ты – это ты! Не путай божий дар с… – он сделал вид, что закашлялся, потом серьезным голосом продолжил: – Ты – личность в армии известная, к тому же женщина, и пристыдить можешь, и личный пример показать. Время тяжелое, потери, большие потери. Истребителей как-то еще восстанавливаем, а с бомберами – труба полная. И толковых командиров нет. Косенко со своими ссориться не хочет, прикрывает и покрывает. Допрыгается у меня.

– Да ничего мужик. Два боевых за день сделал.

– Он бы лучше в дивизии порядок навел, а не лично в пекло голову совал. Летчик он хороший, а командир никакой. Так что, Сашенька, не взыщи, что еще и этим нагружаю, присмотри за полками. Днями придет еще один полк, десятый, вместо 21З-го, надо посмотреть, что там можно себе оставить и кого.