Репутация Ричарда как военачальника во всем христианском мире была на недосягаемой высоте.

— Даже если Бертран уступит, Амон де Ругон непременно возьмет самый большой топор и крепко поквитается. — Голос Александра был приглушен: он как раз пытался удержать грозящий рухнуть на пол ворох копий. — Он-то хранил верность Ричарду и в хорошие, и в худые времена.

Харви, глядя в согбенную под тяжестью оружия спину брата, сказал:

— Мы-то что могли поделать? Надо было протянуть межсезонье и зиму. Денег бы до весны не хватило, а рыцарь, который начинает распродавать свое имущество, скатывается по наклонной…

— А если они поняли, что пошли служить недостойному лорду?

— Ты о чем?

— А о том, что вот-вот зазеленеет травка и начнется сезон турниров.

Харви помолчал, запустив пятерню в копну волос и наконец сказал:

— Но мы же присягнули…

— Это не означает, что мы не можем уйти со службы.

Харви какое-то время молча шевелил губами, а потом бросил:

— Мне надо переговорить с Арнаудом.

— Если улучишь минутку, когда он не будет пьян.

Харви сказал, оправдывая друга:

— Он тяжко переживает потерю жены… — И тут же спросил, указывая на находку Александра: — А это что такое?

Александр с трудом вытащил из-под целой кучи старых доспехов меч в рваных и рассохшихся ножнах. Освободил и, взявшись за рукоятку, обнажил клинок. Ножны, конечно, никуда не годились, кожа и костяные пластинки едва удерживались ослабевшими заклепками. Лезвие несколько устаревшей трехгранной формы, а слегка поврежденная рукоять имела, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, форму туго свернутой в спираль змеи. Голову рептилии некогда украшали два драгоценных камня, но теперь, естественно, они были выковыряны. Клинок тронут ржавчиной и иззубрен, но вполне можно было привести все в порядок; а так меч был хотя и легок, но идеально сбалансирован.

Глаза Александра заблестели. Наверняка этот меч — дорогой трофей, достался нелегко и некогда был великолепным оружием.

— Это все можно привести в порядок! — сказал он Харви голосом, дрожащим от волнения.

— Пожалуй, что так, — кивнул Харви. — Частенько приходится восстанавливать поврежденные гарды. Умелый кузнец с этим прекрасно справится.

Он взял у брата меч, внимательно его осмотрел, примерился, прикинул на руке.

— Для меня легковат, но по твоим силам — то, что надо.

Он прищурился и улыбнулся.

— Может, еще пороешься в этом хламе и откопаешь подходящую кольчугу и шлем?

Всю остальную часть дня Александр метался по замку как ошалелый. Он договорился с одним из солдат, который мастерил в свободное время, изготовить для него ножны, а с кузнецом властителя Лаву — о восстановлении поврежденной рукоятки. Рожок еще не протрубил обед, когда Александр примчался к трапезной при мече, сел, дожидаясь Харви, и принялся старательно полировать некогда прекрасное лезвие.

Он был так занят своим приобретением, что даже не заметил, как вошла Манди, и поднял голову, только когда она подошла совсем близко и ее тень легла на него.

Александр тут же подвинулся, освобождая ей место на скамье, показал меч и с волнением спросил:

— Ну, как он вам?

Манди аккуратно подвернула юбки, села, внимательно осмотрела меч и сказала торжественно:

— Замечательный. То есть станет замечательным, когда вы его полностью приведете в порядок.

— Представляете, нашел в оружейной под целым ворохом дротиков и посеченных доспехов. Харви говорит, что меч старый, но это неважно. Настоящая мастерская работа — я это чувствую по стали. — И он погладил клинок, что-то беззвучно бормоча.

Манди посмотрела на его ловкие, изящные руки, столь не похожие на громадные лопаты-ручищи Харви, и спросила, поддразнивая:

— Вы не забудете меня, когда станете великим рыцарем?

Он широко улыбнулся, обнажив прекрасные, не тронутые гнилью и не прореженные ратными стычками зубы:

— Конечно же, не забуду, хоть вы к тому времени станете сиятельной леди, и толпа поклонников будет становиться в очередь, чтобы поцеловать подол вашего шелкового платья.

Она засмеялась, но это была скорее защита, чем проявление веселья, и спросила язвительно:

— Неужто я стану подобной леди Элайн?

Он некоторое время помолчал и сказал, проведя тыльной стороной ладони по лбу:

— Она только играет. Признаю, что играет она мастерски, но все равно это лишь игра.

— А я думала, что вы сделались ее покорным рабом.

Александр покачал головой.

— Мне нравится находиться рядом с нею, нравятся ее манеры, аромат ее благовоний, изящество движений. — Он пожал плечами. — Почему бы и нет? Такие вещи воздействуют на чувства, но я улавливаю разницу между игрой и действительностью. Я смотрю на нее и на вас и понимаю, где правда, а где — лишь лукавое зеркало.

Манди покраснела, хотя комплимент можно было расценить и так, что достоинствами леди Элайн девушка не обладает. Александр тем временем принялся полировать клинок, добавив:

— У нас много общего, неслучайно мы друзья.

Манди кивнула и отозвалась:

— Друзья.

Слово было удобно и приятно и предполагало разговоры без особых обязательств, которые накладывало физическое влечение. Но разве не было бы приятно, посмотри, оцени он ее так, как леди Элайн Лаву. Даже если это окажется опасной игрой…

Мысль отозвалась стеснением в животе, дыхание прервалось.

И в это время зазвучал рожок, возвещая время обеда. Александр отложил меч и, подчиняясь внезапному импульсу, отвесил церемонный реверанс и предложил Манди руку.

— Демуазель, — сказал он с лукавым видом.

Манди чуть вздрогнула — какая забавная пародия на реализацию ее тайного желания — и, ответив приличествующим случаю реверансом, взяла Александра под руку и с высоко поднятой головой позволила ввести себя в трапезную, ступая с таким видом, словно она была одета не в простенькое льняное платье, а в самые изысканные шелка.

Но только они пристроились к мискам, наполненным жирной свининой, тушенной с репчатым луком и бобами, как Харви, быстро войдя в трапезную с копьем в руках, — он в тот день был сменным начальником караула — поднял тревогу. Быстро подойдя к помосту барона, он едва поклонился и кратко доложил:

— Мой господин, к Лаву приближается отряд. Идут под знаменем Ругона и везут осадные машины.

Бертран перестал жевать и сказал хрипло:

— Ругон не осмелится!

— Но это так, мой господин. Они приближаются к южной стене. Какие мне отдать распоряжения?