– Ты не поняла? Пошла, я сказала! – Девица вдруг зло, наотмашь, ударила ее по лицу, и боль, ожегшая лицо, заставила время ускориться. Соню охватила спасительная ярость, окончательно уничтожившая теплящееся на дне души человеколюбие. Отерев струйку горячей крови, потекшую из разбитого носа, она улыбнулась и шагнула к девице. Та, вместо того чтобы попытаться ударить снова, вдруг охнула и, не сводя с Сони испуганных глаз, попятилась. Ее подельник попытался оглушить бутылкой и Соню, но что-то, проснувшееся и владевшее теперь ее разумом, словно видело все со стороны. Не оборачиваясь, она лишь вскинула в его сторону руку и сжала пальцы. Улыбка ее стала шире, когда она услышала хруст ломаемых костей, сопровождаемый тоненьким воем и хрипом.

От этого воя, полного обреченности и страха, наконец-то очнулся второй. Держась за перила, он поднялся, но, увидев Соню, отшатнулся к стене и выхватил нож. Нападать он не пытался. По его виду можно было решить, что он скорее подумывает, как бы свинтить от этой сумасшедшей куда подальше!

Не переставая улыбаться, Соня встретилась с ним взглядом. Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг парень отбросил нож и с тихим стоном сжал виски. Тоненькие струйки крови потекли из ушей и носа. Наконец, отморозок закатил глаза и безжизненно съехал по стенке.

Соня вновь нашла взглядом девицу. Ее симпатичное лицо обезобразила маска ужаса.

– Не надо. Прошу! – Она затрясла головой как безумная.

– Ты посмела причинить боль тому, кто мне дороже жизни… – произнесла Соня и не узнала своего голоса. Да и совсем не это она хотела сказать. Она всего лишь собиралась попросить девицу вызвать «Скорую»…

– Соня! Не надо! Со мной все хорошо! Уже хорошо! – Сзади обняли руки Вика. Он развернул ее, секунду смотрел в глаза и прижал к себе, успокаивая как ребенка. – Все хорошо. Уже хорошо…

Ярость, придавшая Соне сил, вдруг разом покинула ее, и тут же навалилась безумная усталость. Теряя сознание, Соня обмякла, не почувствовав, как Вик подхватил ее на руки и занес в квартиру. Ее сознание погружалось все глубже в сон…

Утро началось как обычно.

– Барыня, вставайте. Вода горячая. Умывайтесь, Илья Николаевич желает вас видеть, ждет внизу.

Голос старой служанки, скрипучий и надменный, мигом вырвал Софью из сна. Заставил поморщиться и открыть глаза.

С той ночи, как муж ударил ее, оставив захлебываться слезами, прошла неделя. Три дня она почти не выходила из комнаты, чувствуя, как за спиной шушукаются, смеются служанки. Как презрительно смотрят на нее все, кто живет в этом огромном доме. Дмитрия она больше не видела. Даже не знала, где он и что с ним. Одно радовало, Илья пообещал его не трогать.

– Ну, так что передать хозяину? – Старуха смотрела на нее с презрением и жалостью. – Спуститесь?

– Да. Сейчас. Ступай и передай, что я одеваюсь.

– Давайте помогу?

– Я сказала – ступай! – Злость скрутилась в жгут.

Бабка как-то странно взглянула на нее и, не говоря ни слова, шмыгнула вон из комнаты.

Софья поднялась с кровати. Амулет – единственное, что давало ей силы жить в этом неприветливом, чужом доме – снова нагрелся.

Вода в кувшине была еле теплая. Обманула старая ведьма! Да и бог бы с ней. Надев нарядное платье и заплетя косу, Софья вышла из комнаты. Страх перед встречей с мужем делал ее ноги ватными, но крестик придал силы, заменив страх злостью. Кто он такой, этот торгаш? Что он может сделать с ней? Ничего! Пока ничего. Он дал ей время, и за это время нужно изменить свою жизнь. Изменить все в этом доме. Изменить себя. Стать полноправной хозяйкой!

В обеденной зале было пусто. Горел камин. Илья Николаевич одиноко сидел во главе огромного стола и задумчиво пил чай. Заметив вошедшую Софью, он вместо приветствия угрюмо кивнул на стул рядом. Дождался, когда она сядет, и заговорил.

– Мне нужно будет отбыть на пару месяцев по торговым делам. Дмитрия я беру с собой, дабы не давать челяди повода судачить у меня за спиной.

Софья молча налила чаю и сделала несколько глотков.

– Ты слышишь меня?! – вдруг загрохотал его голос, а кулак с силой опустился на столешницу. – Отвечай!

– А что мне ответить? – Она даже не вздрогнула. Смело посмотрела в его глаза. Красные прожилки и набрякшие веки говорили о том, что муж долгое время пил и мало спал. Видать, заливал обиду и злость в городе, в объятиях потаскух. И пусть. Ничего, кроме отвращения, он у нее никогда не вызывал.

– Софья, – сменив тон, устало выдохнул он. – Я не должен был на тебе жениться. Стар я для тебя. Знаю это. Но теперь ничего не изменить. Либо ты со мной, либо… – Он недоговорил. Поднялся. – Хочу, чтобы ты подумала обо всем. И когда приеду, поговорим. Я готов тебе простить измену, но ты должна стать мне настоящей женой. Хозяйкой! И родить мне наследника.

Не дожидаясь ответа, Илья размашисто вышел.

На губах Софьи появилась задумчивая улыбка. Значит, у нее есть время…

Пальцы погладили крестик. Видать, права была матушка, сказав, что он сбережет ее, защитит от обид. Изменит жизнь. Впрочем, жизнь уже меняется. Она почувствовала это с того момента, когда надела защитный амулет.

В зал молча вошла старуха и принялась убирать со стола.

– Оставь все как есть. Я еще не позавтракала. – Софья потянулась за ватрушкой. Старуха поставила поднос с тарелками на стол, и прежде чем уйти, хрипло выпалила:

– Если ты думаешь, что я буду тебе прислуживать, пока хозяина нет, то ошибаешься! И то, что ты посмела расстроить его, тебе еще аукнется! Бесстыдница! Никому не позволю его обидеть! Тем более такой, как ты!

Софья посмотрела ей вслед и сжала крестик. Эту злобную ведьму надо усмирить первой!

После отъезда Ильи Николаевича Софья несколько дней не выходила из дома. На улице разверзлись хляби небесные. Дождь лил как из ведра, а ветер выл такой, что по ночам казалось, будто адские псы устроили логово возле их усадьбы.

Старуха приходить перестала, присылала девок. Те молча приносили по утрам воду и уходили. Ее явно перестали замечать, будто она стала призраком. Возможно, это тоже заслуга амулета. По крайней мере, ничего обидного в их молчании не было. Гораздо обиднее было, когда слуги шушукались у нее за спиной и не таили усмешки, когда она на них смотрела.

В это утро никто воду для умывания ей не принес.

Софья оделась, спустилась в обеденную залу и растерянно оглядела пустой стол. Никто даже не удосужился приготовить ей завтрак!

Выйдя в коридор, она заглянула на кухню, в комнаты слуг и подивилась их отсутствию. Впрочем, в глубине души она была уверена, что они где-то рядом. В поместье. Нужно лишь выйти из дома и повернуть к конюшне…

Сердце забилось сильнее, в ожидании… Чего?

Накинув плащ, она обулась и, подчиняясь наитию, вышла во двор. Холодный воздух с ароматом дождя и прелых листьев ворвался в легкие, сделал мысли прозрачными. Дождь прекратился, ветер утих, сорвав с деревьев последние листья и расстелив их ковром по земле.