пребывающая в опасности. Особенно, когда голосов несколько. Нет, Константин еще сомневался, а вот я уже пёр в нужном направлении как танк, на всякий случай проверяя, где там у меня нож-бабочка и как он себя чувствует. Вообще-то, выходить из дому без хавна и револьвера мне было очень непривычно из-за дарёных инстинктов лорда, но, убедившись, что здесь почти никто не носит оружие, тоже ограничился лишь ножом.

А впереди горел бордель. Не совсем впереди, а в просторном таком закоулке с подъездами и даже небольшой площадью-парковкой, но горел отчетливо, бурно и ярко. Перед главным входом, из которого вырывалось с гудением пламя, бестолково суетилось несколько человек, а из окон верхних этажей высовывались пачками орущие неодетые девки. Ну да, время раннее, клиентов-то нема…

— Несу! Несу!! — мелкий мужичок, натужно пыхтя, с вытаращенными глазами прибежал, таща длинную лестницу. Относительно длинную, так как и этажи тут далеко не 2.7 метра из моего прошлого мира. После того, как совместными усилиями еще пары мужчин лестницу таки приставили к стене, выяснилось, что она достает максимум до промежутка между первым и вторым этажами.

Началась суета и попытки сначала залезть, а потом разобраться, что делать дальше. Девки орали как резаные, голося о том, что пламя всё выше, а им всё жарче. Некоторые из них пытались вылезти на крышу, но после того, как одна дура чуть не сорвалась, заодно продемонстрировав мне откровение о том, что в этом мире знают, что такое бикини-дизайн, я не выдержал.

— Так, Костя! — дернув товарища за руку, я обратил на себя его слегка шатающееся внимание, — Стой тут, гоняй зевак, следи за тем, чтобы держали лестницу, понял?

— Что? Ты чего⁈ Идем отсюда! — попытался воззвать к моему здравому смыслу благородный Азов.

— Ладно, тогда не мешай! — быстро списал я его со счетов. Времени не было, огонь действительно распространялся очень быстро.

Наорать на двух громил и того самого мужичка, все мающихся дурью с перестановкой лестницы, оказалось в разы проще, чем можно было подумать. Ну, просто потому что уровень нецензурного общения у меня был куда выше, причем часть его получена в молодости на работе по отделке квартир в компании с молдаванами. Правда, как любой адекватный человек в неадекватной ситуации, мат я перемежал с инструкциями и аргументами, почему лестницу нужно тащить вот сюда, а затем — еще и держать внизу силами обоих мясистых громил.

Отпихнув мужичка, я взлетел по лестнице раненым в жопу соколом, а затем, подпрыгнув, вцепился одной рукой в ажурный псевдобалкон, украшающий окно с высовывающимися из него испуганными куртизанками.

— Ты! Лезь на лестницу! — заорал я, ткнув пальцем в мужичка, а затем вновь громко обматерил громил, попытавшихся отпустить дорогу к спасению девчонок.

Мужичок не сплоховал, явно поняв, что я хочу, либо хоть немного представляя, что будет дальше. Он забрался со скоростью испуганной мыши на самый верх, а затем, повинуясь моим жестам, вцепился мертвой хваткой в красный фонарь, закрепленный на массивной чугунной подставке, страхуя себя на самом верху лестницы.

— Лезь сюда! Ко мне и по мне! — скомандовал я ближайшей девчонке, которую почти раздавили напрыгивающие сверху коллеги, — По одной лезем ко мне!! И заткнулись к херам!! Заткнулись, я сказал!

Смуглая девчонка, закусив от волнения губу, выскользнула из-под гнета подруг, оставив им на память свой прозрачный пеньюар, а затем, быстро перемахнув через перила и с коротким визгом мазнув мне надушенными сиськами по лицу, оказалась в захвате свободной левой руки. Прижав её к себе, я гаркнул:

— Теперь спускайся по мне! Осторожно! Схватишься за цепи на поясе, поняла⁈ Хорошо! Схватишься! Повиснешь! Там тебя примут! Поставят ноги на лестницу! Как поставят — сразу бегом вниз!

— Поняла! — смуглянка, кивнув, тут же начала аккуратно, но быстро сползать. Я её придерживал, сколько мог, а затем, почувствовав рывок за пояс, вцепился обратно в балкон, давая руке передохнуть. Мужичок внизу, сразу поймавший голые ноги девчонки, выполнил почти ту же самую обезьянью процедуру, что и я — держась одной рукой за фонарь, направлял ночную бабочку и страховал её, пока она не оказалась на лестнице. Успех.

— Следующая!! По одной, сукины дочери! По одной!!! Выроню дуру! Зовите всех к этому окну! И заткнулись, мать вашу!

Это было настоящим адом для моих рук. Балкон скрипел, девки выли, ругались, визжали всё сильнее, чем ближе был огонь. Каждую вторую дурынду, обнимающую меня ногами так крепко, как за деньги не выйдет, я угрозами и тычками спихивал ниже. Мужичок, знавший их по именам, помогал консультациями, а заодно и звал погромче наиболее нерешительных. Один раз он даже чуть не улетел вниз, когда одна из куртизанок решила, что будет совсем неплохой мыслью вцепиться уже в него, а не в лестницу.

Всего операция шла менее десяти минут, но мне они показались часами. Оказавшихся в западне шлюх было всего человек двадцать, каждая из которых прошла через мои руки. И плечи. И голову.

— Спасибо вам, молодой боярин! — грудным голосом донеслось сверху, откуда на умотанного меня смотрело одинокое, вполне миловидное, но нехило накушанное лицо, — Спасибо за девочек! Но я дождусь пожарн…

Комната уже горела, дым вовсю лупил из окна, а языки пламени с первого этажа были настолько жгучими, что мужичок на лестнице то и дело испуганно вскрикивал.

— Спуска…

— Мне что, курва старая, тебя уговаривать⁈ — прохрипел я, уже не чувствуя рук, — Бегом сюда!!

Лицо маман сперва вытянулось на секунду в полном шоке, а затем, женщина, закусив губу, как та самая, первая смуглая девчонка, решительно рванула на себе свободный яркий халат. Под ним, к счастью, у неё был вполне мощный лифчик и нехилые панталоны с обвязками, не помешавшие этой полной ночной бабочке повторить акробатический проход через мою голову в объятия. Закряхтев от натуги, я вцепился кистью в жировой валик на боку бандерши, заставив ту взвыть трубной сиреной и начать очень быстро спускаться. Рывок, с которым она перешла на цепи, удерживающие гримуар, едва не порвал меня пополам, а уж страдания слегка поджаренного мужичка, вынужденного ловить последний приз, я мог бы только вообразить.

Но справились. Относительно. Если бы не мой помощник, то история бы закончилась печально, так как я, со своими онемевшими руками, сам бы до лестницы никак не добрался, а так, под его подбадривающий матерок, я сполз на низ балкона, провиснув на руках, а там дождался, пока он подстрахует за ноги.

Ну и, как бывает лишь в плохих фильмах, на середине спуска по лестнице я услышал почти знакомое завывание, крики и свистки полиции, а уж когда спустился, чуть не падая с ног — получил мощную вспышку прямо в лицо. Затем еще и еще под злые противные вопли Азова, который кого-то куда-то пихал и чем-то угрожал. Мы же с мужичком, у которого с руками было гораздо лучше, в отличие от сожжённых бровей, отползли в сторону и сели на какую-то приступку, глядя, как пожарные и милиция выгоняют зевак, а мадам в нижнем белье сгоняет стайку своих подопечных в одну компактную кучку.

Из окна, откуда мы доставали девок, с ревом било добравшееся до свежей пищи пламя.

— Ну ты, дык, ваще… — еле шевеля губами, выдал мужик, закуривая цибарку.

— Ну ёпт… — вздохнул я, ломая в себе зверское желание выцыганить у него табака и закурить тоже. Вот чего в этой жизни не надо — так это этого.

///

Константин кипел от молчаливого негодования, пока оба приятеля возвращались домой. Нет, что сказать ему было, еще как было, но вид Кейна, от которого несло жуткой смесью гари и множества самых разных навязчивых духов, останавливал блондина от выражения своего негодования. Его странный (а если говорить начистоту) — пришибленный приятель шел с таким видом, как будто сам генерал Кузнецов прибыл в Санкт-Петербург с монгольского фронта, чтобы нацепить этому недоревнителю на грудь Воинский Крест по меньшей мере третьей степени! В присутствии императорской семьи!

…с лобызанием!!

Брюнет знай себе шагал, лишь удерживая аккуратно руки, которые ему заботливо смазали какой-то мазью полуголые куртизанки под предводительством той… той… Вот этот момент да, Азов запомнил на всю жизнь. Сухопарый паренек, растянувшийся между балконом и лестницей, ловит такую упитанную бабищу! Да она была раз в пять больше самого Константина! И что⁈ Удержал! Спустил!

Нет, так-то, по сути,