— Я Улан. На мне этот торквес. Кто-нибудь оспаривает мое право?

Ни один голос не выразил недовольства, Нилок Яррум улыбнулся и стер кровь Мерака со своих рук.

— Пусть Улана Мерака отдадут Ашару. Пусть его жены найдут новых мужей. Пусть его имущество будет распределено между вами. Будем пировать!

Это объявление вызвало мощный рев одобрения, воины взобрались по склонам кургана, чтобы поднять нового Улана на щитах и пронести через толпу, дабы все могли его увидеть.

Борс, обуреваемый теми же чувствами, что и другие, двинулся было за ними, но Тоз удержал его, тронув за плечо, и проговорил:

— Ты служишь мне, воин. Не другому. Эти слова и леденящий голос повергли Борса в уныние, но Тоз бегло улыбнулся и добавил:

— Ты служишь силе, а не ее внешнему проявлению. И ты мне нужен.

Борс не был уверен, впрямь ли так нужен Посланнику Ашара простой воин, но он не желал спора и вернулся с Тозом в жилище Яррума, пока Дьюан и гехримиты очищали шатер Мерзка от предметов, которые они сочли более подходящими для своего хозяина, чем для черни. Все оставшееся, как и предписывал обычай, было распределено среди людей племени. Весь остаток ночи и следующий день Дротт пил и гулял.

Нилок Яррум принял положение Улана с безжалостным рвением. Были сведены все старые счеты, и когда закончился великий Летний Сбор, племя покинуло курган Друла, окруженный помостами, на которых лесные пожиратели падали терзали трупы тех, кому вырезали кровавого орла. Обновилась вся верхушка племени Дротт: Нилок безжалостно низложил всех, кто ранее высказывался против его военных планов. Он возвысил новых ала-Уланов, назначил других бар-Офф, окружив себя людьми — которые, как и он, мечтали о возрождении Великого Союза и сборе новой Орды, дабы выступить на Три Королевства.

Позади него стоял Тоз, которого теперь приветствовали как верховного жреца Дротта. А рядом с Тозом стоял Борс. К некоторому разочарованию Сульи, все еще просто воин. Но теперь такой, о котором никто не смел говорить худого, взысканный Посланником и ныне защищенный не менее тех, кого окружали их гехримы. Его шатер переместили вперед, он стоял теперь непосредственно за нилоковым, примыкая к жилищу самого Тоза. То было великое продвижение. Но воин не знал наверняка, не скучает ли он по старым дням и прежней жизни до прихода Посланца.

Он осушил рог, наполненный Сульей, и потянулся к подносу с олениной, поставленному рядом. По ту сторону лужайки расположился Дьюан — в великолепном трофейном доспехе, которыми Нилок обеспечил теперь всех своих телохранителей. Этот, как вспомнилось Борсу, некогда носил ятский вождишка, имя которого он забыл, хотя не забыл бой, в котором им достался трофей. Бой был долгим и кровавым, ибо племя Ят не выказало воодушевления в ответ на предложение объединить силы с Дроттом и билось, как стая загнанных волков, когда Нилок выставил ему ультиматум: союз или смерть.

Соплеменники Борса вообще-то сперва с недоверием встретили заявление Нилока о необходимости объединить свои силы с другими племенами леса. Их представления об Орде были до крайности просты: Посланец Ашара пришел к Дротту, не к Кэроку, Гримарду, Вистралу или Яту, стало быть, Дротт — это властители, а прочие лесные народы — быдло, назначение которого — повиноваться или быть уничтоженными. Понадобилось немало доводов Тоза и кровь, пролитая кое-где Нилоком, чтобы убедить их, что покорение племен Белтревана — дело медленное и тягостное, что оно, в конечном счете, ослабило бы Дротт и остальных настолько, что подобная Орда не сокрушила бы объединенную мощь Трех Королевств.

Сам Нилок сперва сомневался в этом, а Борс некоторое время задавался вопросом: не разобьется ли весь великий замысел о скалу гордости Уланов? Он вслушивался в заклинания Тоза на Ашаровых игрищах в самую короткую ночь года — по обычаю последнюю ночь Великого Сбора.

Они опять находились втроем в шатре, разбитом для Тоза. У кудесника не было рабов, и он отказался от предложения Нилока что-нибудь подобрать на Становище. Насколько мог заметить Борс, Тоз не ел и не пил, хотя порой потягивал вино — даже не добираясь до дна кубка, как любой мужчина, желающий показать, что он не хуже других. В его жилище всегда было необычайно тепло, к шкурам, образовывавшим крышу и стены, добавились меха, ими был выстлан даже пол. Несмотря на летнюю жару, в центре главного покоя неизменно пылал очаг.

Нилок попросил принять его, и Тоз позвал Борса присутствовать при встрече, запретив входить кому-либо еще. Дьюан с гехримом окружили шатер, внутри которого теперь потели Борс и Нилок.

— Ты сделаешь это объявление на заре, — велел Тоз. — Скажешь народу, чтобы не разбредался.

— Не разбредался? — изумление проступило на лице Улана. — Как мы можем не разбредаться? Кланам пора на их земли, чтобы растить урожай и пасти стада. Когда заканчивается Сбор, все расходятся по домам.

— Дротт станет ядром Орды, — отозвался Тоз. — Как еще племена смогут образовать Великий Союз?

— Воины будут биться, — ответил Нилок, пожимая плечами, как если бы речь шла о том, что не требует споров. — Женщины и старики позаботятся о земле и скоте. Так положено. Так делалось всегда.

— Но не теперь, — ответил Тоз. — Отныне будет иначе.

— Друл ничего такого не объявлял, — возразил Нилок. — Если мы подымаем Орду, это должно быть войско. Войско состоит из бойцов; женщин и детей там нет.

— Ты добыл свой торквес на кургане Друла, — сказал Тоз голосом, который вызвал мурашки вдоль хребта Борса. — Друл лежит здесь, в земле. А он бы мог обрести гробницу из андурелского мрамора. Друл потерпел неудачу. Ты это понимаешь? Он — неудачник.

Эти слова были почти богохульством для ушей человека племени Дротт, они потрясли Борса, который счел благоразумным не раскрывать рта. Иное дело — Нилок Яррум.

— Друл поднял Орду, — мрачно упорствовал Нилок, предвидя, как подумал Борс, открытый мятеж среди своих людей — неизбежный, вздумай он предложить отступиться от вековых обычаев. — Никто другой такого не совершил.

— А Орда разбилась о Лозинские Крепости и Друлу пришел конец, — сурово напомнил Тоз. — Тогда Королевства были слабее. Теперь они сильнее, а лесной народ рассеян по Белтревану.

— Воины Дротта последуют за мной, — хрюкнул Нилок, глядя на кудесника сощуренными глазами. Затем резко повернулся и вперился в Борса. — Или нет, воин?

Борс проглотил комок, вновь разрываемый двойственным страхом.

— Последуют, Улан, — он покривил душой. — Если это угодно Ашару.

Тоз небрежно улыбнулся и отбросил околичности.

— Я Посланец Ашара, и я принес тебе его Слово. Ты завладел торквесом в силу моего замысла и теперь пойдешь по дороге, которую я для тебя наметил! — в его голосе прозвенела угроза. — Ты против, Улан?

Нилок нехотя наклонил голову в знак смирения.

— Тогда слушай, — нетерпеливо продолжал Тоз. — Ибо времени у нас мало, а я и так надолго здесь задержался. Дротт последует за тобой, в этом у меня сомнений нет. Но как остальные? Кэрок? Гримард? Все прочие?