– Нет, – забавно, как-то по-женски ахнул мистер Бердсли. – Какой кошмар! – Он демонстративно поежился и прижал ладони к худым напудренным щекам. – Меня до сих пор преследуют кошмары после того, как я прочел эти жуткие подробности в газете!

Хелен не очаровали театральные жесты мистера Бердсли, однако она ему посочувствовала. У нее тоже не выходили из головы заметки об убийствах на Рэтклиффской дороге.

В декабре две невинные семьи – семеро несчастных – были жестоко избиты до смерти. Одна из жертв – трехмесячный младенец Тимоти Марр. Резкий удар ножом по глотке чуть не отделил его крошечную головку от шеи. Когда Хелен об этом прочла, в ее сердце поселился ледяной ужас от осознания того, что в этом мире живут чудовища, ведь лишь чудовище могло хладнокровно зарезать ребенка, да еще и с такой нечеловеческой жестокостью. Марр был торговцем; вскоре после того, как он закрыл свой магазинчик на ночь, внутрь пробрался преступник и убил мистера и миссис Марр, их молодого подручного и малыша Тимоти. В газетах сообщалось о море крови – по узким коридорам невозможно было пройти, не поскользнувшись. Двенадцать дней спустя та же судьба настигла соседей семейства Марр: мистера и миссис Уильямсон вместе со служанкой избили в их же таверне, перерезали им глотки, а мистеру Уильямсону еще и отсекли кисть руки. Газеты не раз описывали кровавые убийства, но впервые в прессе появилось нечто настолько шокирующее: беспричинная, варварская расправа над уважаемыми людьми, никак не связанными с преступным миром. Казалось, злодей замахнулся на сам дух приличий. Стало ясно, что орудует сумасшедший. Министерство внутренних дел, ответственное за безопасность общества, поручило расследование сыщикам с Боу-стрит. К счастью, подозреваемого нашли быстро. Им оказался мистер Джон Уильямс, матрос. Когда виновника изобличили, весь Лондон вздохнул с облегчением. Однако городу не удалось привлечь убийцу к суду – он повесился в своей камере.

Леди Дэйл покачала головой:

– Не верьте вы в эти истории, мой дорогой мистер Бердсли. Это дешевые газеты нас запугивают. В этой резне обвинен Джон Уильямс, и он сам доказал свою вину, совершив самоубийство. – Она подняла бровь и окинула взглядом собеседников. – Но вы не слышали о другом убийце, который вернулся в наши края? О лорде Карлстоне.

Упоминание имени графа еще сильнее привлекло внимание Хелен к беседе.

– Да-да, – оживился мистер Бердсли. – Он так красив! Séduisant![23] – На этот раз он поежился от удовольствия. – Миссис Онория Делакомб вчера подталкивала к нему свою дочь. Она была готова выложить ее на блюдечко и подать лорду! Неужели эта милая леди не знает, что он сотворил со своей бывшей женой?

– Онория Делакомб и дьяволу бы спихнула эту усыпанную веснушками девчонку в надежде, что граф сделает ей предложение, – отмахнулась леди Дэйл. – С ее точки зрения, лорд Карлстон – завидный жених, и пятнышко позора на репутации ее не беспокоит.

– Я бы и любимую собаку ему не отдала, – усмехнулась леди Феллоуз. – Хотя, – добавила она, занеся пухлую ручку над блюдом со сладостями, – многие бы согласились, что мисс Делакомб похожа на бульдога. – Она наконец остановила свой выбор на булочке с кремом.

Мистер Бердсли хихикнул:

– Все равно это гиблое дело. Леди Карлстон так и не нашли, а по закону пропавший человек объявляется мертвым лишь по прошествии семи лет. Миссис Делакомб опечалится, узнав, что его светлость еще по меньшей мере три года будет считаться женатым.

Леди Феллоуз хмыкнула:

– Ох, прошу вас, позвольте мне рассказать Онории эту радостную новость!

Леди Дэйл позволила себе сдержанно улыбнуться:

– Сомневаюсь, что мисс Делакомб хватит очарования, чтобы пленить красавчика Карлстона, неважно, допускает это закон или нет. – Она задумчиво отпила красное вино из бокала. – Так или иначе, многие девушки, включая меня, не придут в восторг от того, что граф будет появляться в светском обществе. Перед лицом закона он чист, пока тело жены не обнаружили, но мы-то знаем, что сердце у него почернело от греха. До этого происшествия я общалась с лордом Карлстоном и душкой Элизой и могу сказать, что временное пребывание на континенте совершенно его не изменило. Разве что он стал еще холоднее и порочнее. – Леди Дэйл покачала головой, и накладные локоны, обрамляющие ее узкое лицо, осуждающе всколыхнулись. – Никогда не могла понять, за что Элиза его выбрала. Такая милая девочка, и герцог Сельбурнский был в ней заинтересован. Помните? Это было еще до кончины его отца, старого герцога. Тогда он именовался виконтом Ченоветом.

Хелен давно закончила чистить персик и подняла взгляд от тарелки. Она не знала, что Сельбурн был влюблен в жену лорда Карлстона. Может, поэтому его верный друг Эндрю так ненавидел графа и даже своей сестре не поведал об их родстве?

– Помню, как герцог пришел с хлыстом вызвать лорда Карлстона на дуэль, – добавила леди Феллоуз. – Какой был скандал!

– Да, насколько я знаю, лорд Карлстон выхватил у герцога хлыст и избил его чуть ли не до потери сознания. – Мистер Бердсли вновь сладостно поежился. – Зверь, а не человек!

Хелен ахнула – неудивительно, что Эндрю не хочет иметь ничего общего с лордом Карлстоном. Ее выражение испуга привлекло внимание леди Феллоуз. Она сфокусировала на Хелен стеклянный взгляд своих маленьких глазок и нервно облизнула губы – вспомнила, что лорд Карлстон ее родственник. Леди Феллоуз, громко прокашлялась, взмахнула пухлой ручкой и сказала, ни к кому не обращаясь:

– Какой изумительный выбор фруктов! Вы так не считаете?

* * *

Ужин завершился около часа ночи, но поездка в карете тянулась дольше обычного: на северной части Бонд-стрит их задержали гуляки, которые все еще не разошлись по домам, продолжая отмечать Майский праздник. Дядюшка отправил Филиппа и Хьюго расчистить дорогу для экипажа, но, несмотря на высокий рост и красные ливреи, лакеи потратили минут двадцать на то, чтобы разогнать гуляющих.

Хелен вернулась в спальню к двум часам ночи. Дерби сидела в будуаре и штопала льняную нижнюю юбку при слабом блеске свечи. Увидев хозяйку, девушка отложила работу и склонилась в реверансе. К коричневому клетчатому платью горничной пристали белые нитки, и она машинально смахнула их, прежде чем забрать у Хелен подсвечник и поставить его на стол.

– Как прошел вечер, миледи? – спросила Дерби, снимая с плеч Хелен кремовую шаль.

Ловко сложив ее втрое, горничная убрала шаль в комод.

– Ничего особенного, – ответила та, передавая служанке свой ридикюль. – Я оказалась на скучном конце стола.

Хелен вытянула перед собой руки, чтобы Дерби сняла с них лайковые перчатки цвета лимона. Пока горничная развязывала тесьму на правой перчатке, Хелен посмотрела ей в лицо. Девушка не выглядела напуганной, но что-то ее явно беспокоило. Возможно, она передумала насчет ночной вылазки?

Дерби встретилась с ней взглядом: