— Я занимаюсь исследованием истории вокруг бриллианта, который когда-то принадлежал вашему деду. Мне удалось узнать, что бриллиант забрал у него во время войны немецкий лейтенант, прямо перед тем, как вашего деда послали в концентрационный лагерь.

— Я знаю о бриллианте, — ответил Павел. — Отец упоминал его, когда рассказывал истории о военном времени. Он говорил, что это был синий камень невероятной красоты, главная фамильная драгоценность, передаваемая из поколения в поколение. Отца тоже отправили в Освенцим, но он выжил, потому что был очень сильным, и его определили на работы.

Рафи никакого дела не было до истории о том, как Левинов коснулся Холокост, но он соблюдал приличия.

— Ему очень повезло, что он выжил. В то ужасное время столько… погибло…

— То, что он пережил, навсегда его изменило.

— Какой ужас, — сказал Рафи с тоской в голосе. — Это большое и важное дело, что вы создали эту страницу, посвященную деду, и что столько людей могут ее просматривать.

— Благодарю. Это все рассказы отца. Я очень увлекаюсь историей моей семьи. Мы с братом долго изучали нашу генеалогию. Что касается бриллианта… Что вы хотите знать?

— Может быть, вам известно, когда и при каких обстоятельствах он достался вашей семье? — спросил Рафи.

— Да, конечно, — ответил Левин. — Мои предки были родом из Персии, они жили на территории нынешнего Ирана. Они были торговцами, и сотни лет возили шелка и специи через весь Восток. В Персии, конечно, они занимались коврами и антиквариатом. Моя семья эмигрировала из Персии в 1839, когда правительство начало преследовать евреев. Тогда тысячи евреев мигрировали в Афганистан.

— Это было в период первой англо-афганской войны, — добавил Рафи. Он отлично знал историю родной земли. Как странно, подумалось ему, что это может быть общим у него с чешским евреем.

— Тогда британские колонисты возвели на престол шаха Шуа-уль-Мулка, но большую часть своих привилегий и богатств он утратил, остались только королевские драгоценности.

— Да, об этом я тоже слышал, — сказал Левин. — История моей семьи говорит о том, что шах встретился с моим родственником, он согласился продать синий бриллиант, ради других товаров, которые легче было продать. Мой предок тогда поклялся своей жизнью, что сделка навсегда останется тайной. Он и его семья планировали тут же уехать из Афганистана, но…

— Но шаха убили, — все оказалось таким логичным, понял Рафи. Он был ошеломлен. — Им не было смысла бежать.

— Они уехали лет через тридцать, когда ввели закон против евреев. Так мы и оказались в Праге.

— И все эти годы ваша семья хранила тайну о бриллианте?

— Да, историю передавали от отца к сыну. К счастью отец выжил, иначе я не узнал бы ничего об этом.

Левин вздохнул.

— Дед думал, что сможет защитить семью, когда пришли фашисты. У него были друзья в правительстве, поэтому он не уехал, когда большинство евреев бежали из страны. Но из-за его профессии он оказался под ударом в первую очередь. Понимаете, он ведь был часовщиком, а когда начались погромы, сначала вламывались в дома богатых, забирали все ценное. Дед пытался спрятать бриллиант на себе, но офицер Гестапо его обыскал и нашел камень. Имени немца мы так никогда и не узнали.

— Какая невероятная история, — ответил Байят, стараясь звучать спокойнее, чем был на самом деле. — Спасибо вам большое за рассказ, господин Левин. Мне очень поможет эта информация.

— Профессор, а что было дальше с бриллиантом? — спросил Левин. — Вы знаете?

— К сожалению, это так и осталось тайной, — солгал Рафи.

— Я исследую их, для выставки в моем музее. Спасибо вам еще раз, господин Левин.

— О, не за что, профессор.

Могло ли это быть правдой, спрашивал себя Рафи, повесив трубку. Если история Левина была подлинной, получается, что камень, который он исследовал, с большой вероятностью был настоящим Setarehe Abi Rang. А Кадир был первым и единственным, кого нужно было поставить в известность о таком открытии, ведь так?

Рафи подумал, что нужно было немедленно позвонить министру и доложить новость, но что-то удерживало его. Ему не хотелось допускать ситуации, в которой он мог вызвать обиду Кадира, делая заключение о том, что тот лгал о подлинности камня. Еще хуже было докладывать дурные новости, что камень в Кабуле был ненастоящим, в то время как настоящая «Голубая звезда» даже не принадлежала их стране. Какое облегчение он испытал, будучи в Берлине, когда узнал, что Манфред Вульф понятия не имел, какой исторической ценностью обладал бриллиант, попавший в руки его отца. Ведь камень был едва ли не причиной войны. Вульф не намерен был говорить об этом. А как насчет графини Кристин? Она согласилась держать тайну, но когда будет подтверждено происхождение камня, будет ли она молчать?

Setarehe Abi Rang стоил целое состояние, он был бы настоящим трофеем для знающего коллекционера, который заплатил бы за алмаз огромную сумму. Деньги не должны достаться этой женщине, а камень не должен исчезнуть в какой-то безвестной коллекции. Он по праву принадлежал Шанскому народу, у которого его украли. У Рафи в голове не укладывалось, как Кадир мог отстранить его вот так легко, сказав, что дальнейшие поиски должно проводить афганское правительство. Кто был лучше подготовлен для того, чтобы искать правду, если не он. Кто был ведущим экспертом в этой области? Кто был самым преданным афганскому народу? И потом, он был единственным, кто видел камень графини.

Харлем. Голландия

Аллегро внимательно осмотрела особняк снаружи, обошла его сзади с фонариком, ища секретный вход в тайник. Продираясь сквозь неопрятные заросли некогда искусно подрезанных декоративных кустарников, она пыталась разгадать смысл фразы, подслушанной в разговоре Ганса Гофмана и Крис. С его стороны было очень разумно устроить в саду новый вход. Аллегро обходила особняк вокруг во второй раз и шла мимо сарая, когда ее осенило, не мог ли это и быть вход в тайное помещение? Под землей! Господи боже. Все это время он был прямо у нее под носом.

Небольшая секретная дверка оказалась в дальнем углу сарая под толстым резиновым ковриком. И страх, и вдохновение охватили ее. Еще немного, и операция будет завершена. Как только бриллиант окажется у нее, она должна будет уйти. От этой мысли невыносимая тяжесть разлилась по ее телу, руки словно налились свинцом. Аллегро направилась в дом, чтобы взять необходимые инструменты. Она ненавидела сматываться в спешке, даже не прощаясь. И внезапно вспомнилось, как Крис целовала ее в ответ.

Зайдя в свою комнату, она на минуту остановилась, долгим тоскливым взором окинув свою постель, и только потом достала из сумки свои перчатки и стетоскоп. Аллегро одолевала смертельная усталость, но рассвет неизбежно приближался, и сон был непозволительной роскошью. Она заставила себя спуститься по лестнице и вновь проделать весь путь через кухню, через заднюю дверь.