Как только завершилась сумасшедшая гонка по застывшему морю, Дъярв дал армии двухдневную передышку. Он намеревался привести в порядок свои полки и дождаться таинственной помощи, которую обещал Соболенок. Однако помощь пока задерживалась, и армия просто отдыхала.

Хани перевернулся на живот и зевнул.

— Нужно угадать, против кого Орк решил выступить, — ни с того, ни с сего заметил он.

Но Рюби отнеслась к его словам вполне серьезно.

— Ты полагаешь, он мог замыслить недоброе против Безымянного?

— А почему бы и нет? Как я понял, никто из живущих в тени не питает ни малейшей любви друг к другу, точнее, враг к врагу. При их лютой ненависти ко всему, что не «я», они просто обязаны стараться уничтожить один другого. Поэтому я ничуть не удивлюсь, если узнаю, что Орк решил нашими руками избавиться от Безымянного.

Подошедший Дъярв внимательно слушал их разговор, стоя немного поодаль. Он поплотнее запахнул плащ и зябко потер руки.

— Вроде бы и не холодно, а я постоянно мерзну.

— Не стоило хватать Черный Меч, — ответила Рюби. — Почему вы, люди, никак не хотите понять, что он сделан не для вас?

— Но принцесса когда-то говорила, что только с его помощью можно одолеть Десятикрылого, — заметил Хани. — Вот тебе и первая причина.

Рюби грустно кивнула.

— Конечно. Можно, например, разбивать яйца подковой. Хотя для этого ли ее делали? Ведь она вообще предназначена не для человека.

— Черный Меч и подкова… странное сравнение, — улыбнулся Хани.

— В свое время мастера тени изготовили много подобных вещей. Оборотное Зеркало, Черный Меч, Зерцало Времени, Ледяная Звезда… Ничего хорошего столкновение с ними ни одному человеку не принесет. Вспомните: любой, кто брал Черный Меч, кончал плохо. Вот и сейчас я сильно опасаюсь, что опрометчивый поступок Дъярва не доведет до добра. Ведь Чани подпал под влияние меча… Где он сейчас? Да и принцесса…

Хани при упоминании о брате мрачно насупился. Он до сих пор считал себя виноватым во всем случившемся с Чани. Именно он не смог предостеречь и удержать брата. Дъярв тоже помрачнел.

— Не заботься обо мне. Я способен постоять за себя в любом бою и не только мечом, — неприветливо ответил он Рюби. — Сейчас я как раз хотел поговорить о принцессе. Она никак не может очнуться. Да, я вынужден был ударить ее, но удар был не слишком силен. Наш знахарь осмотрел ее, не сломана ни одна косточка, и тем не менее, она третий день не приходит в сознание. Здесь наверняка кроется какое-то колдовство. Надо помочь ей.

— Она сражалась против нас, — холодно возразила Рюби. — Орк помогал ей своею мощью. Недаром двадцать человек сложили головы прежде, чем ты сумел одолеть ее. Сколько раз мы дрались с нею?

— Я полагаю, мы все-таки должны попытаться, — уперся Дъярв.

— Я тоже так думаю, — поддержал его Хани.

— Хорошо, я попробую, — нехотя сдалась она.

— У тебя наверняка получится, — с энтузиазмом подхватил Хани. — Я ведь помню, как ты вылечила моего брата. Если Черный Меч заморозил принцессу, ты сумеешь отогреть ее.

— Если бы так.

— Обязательно, — попросил Дъярв. — Ведь она такая…

Что именно он хотел сказать и какая принцесса, так и осталось неизвестным, потому что конец фразы утонул в смущенном кашле.

— Распорядись, — предложила Рюби.

Когда привели Ториль, Хани пробрал озноб, таким чужим казалось ее лицо. Нос заострился, щеки ввалились, под глазами легли землистые тени, сами глаза словно кто-то подменил кусочками тусклого черного камня. На лице принцессы лежала печать неимоверной усталости, будто его припорошила белая пыль. И оно казалось окаменевшим. Ториль не замечала окружающего, не слышала голосов, не чувствовала прикосновений.

Хани боязливо позвал принцессу, однако Ториль стояла, неестественно выпрямившись, и смотрела куда-то вверх.

— Что с ней? — шепотом спросил Дъярв.

— Она приняла на себя ношу, которая ей не по плечу, и надорвалась. Черный Меч уродует душу гораздо сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Ты полагаешь, он учит только ненавидеть? Если бы…

Добро и жалость? Все равно О них забудь ты поскорей.

И помни только лишь одно:

Убей. Убей! Убей!! Убей!!!

Меч пьет душу, как прокаленный песок пьет воду. Когда от человека остается пустая оболочка, тень наполняет ее, и человек рождается заново, но уже совсем другим, точнее, он становится нечеловеком. Я не знаю, как назвать родившееся существо. Живой мертвый? Или еще как-то?.. Меч выпил всю душу Ториль, но тень, к счастью, еще не накрыла ее.

— И можно вернуть ей душу? — робко спросил Дъярв.

— Говорят, можно. Но я никогда ничего подобного не делала.

Рюби трижды повернула кольцо с рубином, ее окутал розовый ореол. Потом она прочитала заклинание, в воздухе вспыхнуло знакомое огненное кольцо, именно с его помощью Рюби когда-то вылечила руку Хани. На этот раз она сделала кольцо гораздо более широким. В алых языках пламени мельтешили мириады золотых искр, их было так много, что рябило в глазах.

Повинуясь жестам Рюби, огненное кольцо поднялось над головой Ториль. Хани поразился — он не увидел тени принцессы. Вместо силуэта человеческой фигуры на земле лежало бесформенное пятно. Кольцо начало было медленно опускаться, однако какая-то сила препятствовала его движению. Хани вспомнил черную тень, облаком окутывавшую Ториль во время боя. Может, это она?

Пламя резко затрещало, словно в костер бросили охапку сырых сучьев, и они принялись отчаянно стрелять. В воздухе запахло чесноком, да так сильно, что у Хани от этого запаха помутилось в голове. Он побледнел и зашатался.

Внезапно Хани показалось, что тьма сгустилась и на миг закрыла Ториль, а потом кусок мрака оторвался и улетел прочь.

Хани вскрикнул.

Звук его голоса нарушил что-то в хрупком равновесии магических сил. Огненное кольцо разрушилось, вверх взмыл розовый столб. Он окутал Ториль, розовое перемешалось с черным, образовав неприятную муть. Она шнуром обвилась вокруг светящегося столба, раздался протяжный стон… и все кончилось.

Бледная Рюби укоризненно посмотрела на Хани.

— Ты все испортил!

— Я?!

— Ты!

— Как?

— Тебе следовало промолчать. Ты вплел свой глупый крик в заклинание, и оно подействовало не так, как должно было. Я вообще не догадываюсь, что стряслось.

Принцесса по-прежнему стояла неподвижно, вяло опустив руки. Дъярв превозмог страх и подошел к ней, поднял ее руку. Рука была негнущейся, как палка.

— Не спорьте, — обратился он к Рюби. — Лучше попробуй еще раз.