на лохов за долю малую.

6. Ни с кем из местных ни о чем не говорить, не делиться никакими своими планами, не говорить где вы поедете, когда, сколько машин, какие деньги. Любой может быть наводчиком банды. По возможности не пользоваться услугами проституток, которых тут полно – тоже чревато. Опоят или выведают что-то.

7. Ну и напоследок. Каждую машину проверять, и если у нее небольшой пробег, больше чем надо чтобы от цеха на стоянку доехать или есть подозрение, что на машине ездили – такую не брать. Это местные бандюки повадились – каждую неделю со стоянки берут новую машину и гоняют на ней в хвост и в гриву. Погоняли неделю и вернули – а машина наполовину убитая уже, они на необкатанных двигателях гарцуют, до звона моторы выкручивают.

Вот такие вот пироги с котятами…

…

День Х.

Пришли Камазы, встали за городом на стоянку под охраной. Наши купцы пошли договариваться. Мы пока не объявлялись – но перезвонились и выяснили обстановку.

Оказывается на Камазы уже наехать успели. Тупо подъехали – водиле – выйди, поговорить надо, да. Наших не заметили, их с другой стороны блокировали машинами и – под стволы. Те охренели. Бить не били, местных незачем злить. Просто заставили извиниться и отпустили. Но надо понимать, что машины сразу переставлять – раз, и если про нас уже слух – то у нас есть эта ночь и видимо, всё. И хорошо если эта еще – есть.

В заводоуправлении тянули. Наши психовали. Было такое ощущение, что из заводоуправления сообщили, кому надо и сейчас тянут время – чтобы бондики успели отбить груз. Народ психовал, мы психовали.

В конце концов, в четвертом часу вопрос поставили ребром – или запускаете машины на территорию, или мы сейчас сдаем запчасти первому крупному оптовику на рынке и договаривайтесь потом между собой.

Это сработало, выписали пропуск. Уже потемну – Камазы зашли на территорию завода – и тут же у проходной припарковалась серая девяносто девятая с толстолобиками.

…

На следующий день – пошли выбирать машины. Двадцать вазов – не шутка выбрать. Весь день убили, чтобы выбрать, оформить документы, номера получить транзитные…

На ночь оставили на территории – но сами ночевали в машинах. Так нельзя, но если на лапу дать – то можно. А мы с Монахом – ночевали в тачке недалеко от проходной, как необъявленные…

Нервы, нервы, нервы…

Вот представьте – ночуешь в машине, неудобно – смерть. Это тебе не Крузер, это наш таз с болтами. В два часа ночи стук в окно. Ты подкидываешься… тьма, только вдали – свет заводской площадки, а тут тьма… все тело болит, голова как у вала – кто? А это две путаны…

– Мальчики… вам компания не нужна?

– Пошла на…

– Ну что так невежливо…

– Вали, сказано!

Она свалила – а ты сидишь и думаешь, что да как. Может, это просто путана – а может, разведчицу подослали, посмотреть, что за тачила левая стоит. И сейчас толстолобики появятся, а там другой базар пойдет.

А может просто путана. И она никому не скажет – а что может сказать, что она, всех братков города знает что ли?

Машину переставил, уже не заснуть, потому что все тело болит – так и кочумаешь до рассвета. А еще – кофе не выпить. Это сейчас есть кофе уже готовый в банках – а тогда не было. И энергетиков тогда не было, совсем. Это сейчас – выпил пару банок и сидишь, для здоровья конечно нехорошо, но… А тогда был только растворимый кофе в банках, даже пакетики «три в одном» позже появились. И как кофе сварить в машине? А все ночные заведения братвой оккупированы, зайдешь, слово за слово – и…

Вот так вот и зарабатывали. Деньги, репутацию, авторитет. Прогнал машины, понял что за чем – дальше с тобой уже по-другому разговаривают. Ну а нет… на нет и суда нет. Тогда время очень конкретное было, бла-бла-бла никого не устраивало.

…

Утро красит нежным светом

Стены древнего Кремля,

Просыпается с рассветом

Вся Советская земля.

Холодок бежит за ворот,

Шум на улицах сильней.

С добрым утром, милый город, —

Сердце Родины моей…

…

В окне – неверный брезжит свет, это самое любимое мое время, когда уже светло, но солнце еще за горизонтом. По радио гонят наш гимн, он тогда другой был и без слов, под рукой верный Моссберг, в уме – Голуби летят над нашей зоной, подлинный наш тогда гимн…

Б…

Голyби летят над нашей зоной —

Голyбям нигде пpегpады нет.

Ах, как мне хотелоcь c голyбями

Hа pоднyю землю yлететь.

Hо забоp выcокий не пускает,

Там колючка в неcколько pядов.

Чаcовые c вышек наблюдают

И cобаки pвyтcя c поводков.

Вот yже и вечеp догоpает,

Cолнце тлеет, cловно yголек.

И на наpах пеcню напевает

Молодой кpаcивый паpенек…

…

Все мы ходим – то ли под сроком, то ли под Богом. Но в нашей жизни – все зависит от нас и только от нас. И это хорошо…

…

– Третья…

– Номера…

– Бэ двадцать два… семь… не вижу дальше.

– Охренеть

Я пометил в блокноте. Местные бандосы, прогудев всю ночь, собирались к проходной как на работу…

– Чо, готов?

– Как тот пионер.

– Ладно тебе, про пионера. Ты, кстати, был?

– А как же. И даже вожатую трахнул

– Маладэц!

– А вы?

Уже и на вы.

– Был. А из комсы вышел, не успев толком вступить. Знаешь, зачем? Ельцина из Политбюро тогда поперли, я и вышел. Вот такой мудак был.

– А почему мудак то?

А правда.

Я вдруг задумался – а мы и в самом деле такого хотели?

Да нет конечно, не хотели. Чего хотели? Ну, чтобы побольше всего было, в магазинах. Только и всего. А для начала – чтобы кто-то честно сказал – мы в ж…, товарищи. Потому что когда в магазинах все меньше и меньше, а речей все больше и больше, то это раздражает.

Но в итоге мы получили – вот это. И вряд ли стоит говорить, что виноваты Ельцин или Гайдар. Мы сами виноваты.

– Сами…

– Что?

– Ничего. Время…

– Без семи.

…

Когда открылась проходная – толстолобики насторожились. Но машины не вышли.

Ждем-с…

Час.

Два

Три…

Толстолобики начали нервничать, звонить, а кто-то и уехал.

И лишь когда настало время обеда, а толстолобики устали ждать – начали выходить машины…

Одна… вторая…

Толстолобики ожили, зашевелились. Но их было мало, и когда они