Дейли произнес это с такой уверенностью, что в ее мозгу возникло смутное подозрение. Фреда пристально посмотрела на него и улыбнулась:

— В таком случае, мистер Дейли, вы не будете их покупать! Все знают, что вы имеете дело только с подлинными вещами.

— Ну хорошо, они подлинные! Поторгуйтесь со мной, и мы посмотрим, у кого кошелек толще! — Дейли уже перестал сдерживаться. — Да, я знал о них! — воскликнул он. — Двадцать лет назад старый дурак фермер, который недавно умер, смог предложить за них более высокую цену, чем я. А теперь они станут моими!

— Но вы их приобретете по рыночной стоимости, — отвернувшись от него, спокойно ответила Фреда.

Она спустилась по лестнице и через секунду оказалась на улице.

Быстро вернувшись в свой магазин, Фреда позвонила нескольким знакомым торговцам антиквариатом и каждому из них рассказала об обнаруженных ею стульях. Сделав последний звонок, она уже не сомневалась, что по крайней мере пятеро антикваров будут состязаться с Дейли.

Довольная собой, Фреда заварила чай и только села за стол, как зазвонил телефон. Оказалось, это репортер местной газеты. Верно ли, что на торгах в Роуз-Фарм она обнаружила стулья в стиле хепплуайт? Фреда ответила, что, похоже, это правда, но развивать тему отказалась.

Она вернулась к чаю, но успела сделать только несколько глотков, так как телефон зазвонил снова. На этот раз Фреда услышала довольно слабый голос девушки из офиса аукциониста:

— Мистер Мак хотел бы поговорить с вами, мисс Кортни.

— Да, я жду.

В следующий момент у нее зазвенело в ушах от неистового рева.

— Это Мак! Что там за чушь насчет стульев хепплуайт на торгах в Роуз-Фарм? Вы намекаете, что мы ничего не понимаем в антиквариате?

— В таком тоне я с вами говорить не буду! Перестаньте кричать! Я ни на минуту не сомневаюсь, что это стулья в стиле хепплуайт.

— Не может быть! — На этот раз голос звучал тише. — Наши клерки никогда не ошибаются в оценке антиквариата. Если есть хоть какой-то шанс, что перед ними действительно ценная вещь, они тотчас же связываются со мной!

— Что ж, не называя имен, могу сообщить, что с моей оценкой согласен один торговец, имеющий прекрасную репутацию в антикварном бизнесе. Больше мне добавить нечего. До свидания.

На этот раз Фреде ничто не помешало допить остывший чай, но потом телефон снова зазвонил, и очень вежливый голос сообщил ей, что ее беспокоит телевизионная студия. Не могла бы она уделить пятнадцать минут своего драгоценного времени на интервью, касающееся стульев в стиле хепплуайт? Фреда с опаской согласилась, смутно представляя себе, что последует за телевизионным интервью, она слегка прибрала в магазине и стала напряженно ждать.

В назначенный час к магазину подъехали две машины, и в дверь вошли несколько мужчин и одна женщина. Женщина объяснила Фреде, как будет проходить интервью, а под конец сказала:

— Так как в подобной работе мы используем одну камеру и микрофон, то интервью будет сниматься дважды. Сначала камеру направят на вас, дадут вам микрофон, и вы будете отвечать на мои вопросы. Затем камеру направят на меня, и я задам вам те же самые вопросы, но вам на них отвечать не надо.

— Понятно. А потом вы смонтируете пленку, и интервью будет выглядеть как спонтанные вопросы и ответы.

— Да. Постарайтесь, пожалуйста, быть естественной. Вы готовы?

Фреда кивнула, и интервью началось.

— Мисс Кортни, насколько я могу судить по вашему акценту, вы родились не в Норфолке. Скажите, пожалуйста, когда и почему вы приехали сюда?

Фреда ответила на этот и последующие вопросы, пока ей не показалось, что она излишне разоткровенничалась. Затем ей задали неожиданный вопрос: — Не заинтересовали ли эти стулья других торговцев, присутствовавших на аукционе?

Фреда на мгновение заколебалась.

— Да, одного из торговцев эти стулья заинтересовали. Можно сказать, мы одновременно обратили на них внимание.

— Насколько я понимаю, сами вы не собирались покупать стулья?

— Нет. В настоящее время они мне не по карману.

— Спасибо, мисс Кортни.

Две минуты спустя Фреда осталась в магазине одна. Она набрала номер Боба, но его помощник сообщил, что Боб вышел по делам и вряд ли будет дома раньше шести.

— Не могли бы вы передать ему, чтобы сегодня вечером он посмотрел «Восточное обозрение»?

Она положила трубку и почему-то почувствовала себя обманутой. В этот день покупателей было мало, и Фреда затосковала. В половине шестого она закрыла магазин, заварила чай и уселась перед телевизором.

Программа началась с кадров, отснятых на дворе фермы. Потом камера переместилась в дом и прошлась по небогатой обстановке, выставленной на продажу, и тут диктор произнес:

— Среди этой старой и не слишком дорогой мебели вряд ли кто ожидал обнаружить четыре старинных стула в стиле хепплуайт, но, вероятно, покойный хозяин фермы обладал художественным вкусом. Стулья были быстро проданы.

Но Фреде так и не удалось узнать цену, по которой были проданы стулья. Фермерский дом исчез, а на его месте появился фасад ее магазина. Затем камера переместилась внутрь, и Фреда увидела себя на экране. Собственный голос ей не понравился, а к концу интервью что-то произошло с изображением и картинка пропала. Прошло несколько секунд, и на экране появился диктор. Он принес телезрителям извинения и сообщил, что стулья приобрел мистер Морис Чандлер, предполагающий поселиться в Восточной Англии.

Фреда вскочила. Стулья купил Морис? Значит, он все-таки будет жить в Милл-Хаус?

Но с какой стати она так переполошилась? Он же собирается жениться на Моне, а не на ней!

Она выключила телевизор и решила немного прогуляться. Заперев дверь, она зашагала к шоссе по первой попавшейся тропинке. Через четверть часа начало смеркаться, и Фреда уже хотела было повернуть назад, как вдруг за поворотом, всего в нескольких ярдах от себя, заметила ворота Милл-Хаус.

Ей почудилось, будто ее окатили ледяной водой. Она видела, как на верхнем этаже зажегся свет и Морис задернул шторы. Фреда резко повернулась и бросилась бежать. Она споткнулась и чуть не упала, но продолжила бежать, не понимая зачем, пока не остановилась, чтобы перевести дыхание.

Вдали сияли городские огни, и почему-то это помогло ей совладать со своими чувствами. Фреда поспешила домой. Ей казалось, что там она наконец-то сможет вдоволь наплакаться. Говорят, слезы — спасительный клапан, облегчающий выход эмоций.

Вернувшись домой, она зажгла свет в гостиной, уселась в кресло и обхватила голову руками, но слезы не шли. В отчаянной попытке справиться со своими переживаниями Фреда приняла неожиданное решение. Надо уехать из Норфолка. Уехать туда, где ничто не будет напоминать ей о Морисе.

Она легла спать только в полночь. К тому времени Фреда так выбилась из сил, что, едва коснувшись головой подушки, погрузилась в беспокойный сон. Утром ее разбудил почтальон, принесший письма. Фреда взяла письма и, даже не взглянув на них, бросила на стол. Но это простое действие вернуло ее к обычному ритму жизни.