вы рядом, он появляется не так часто. Это мой шанс хоть что-то исправить, пока он не влияет на меня.

Я постарался произнести так твердо и уверенно, как только мог:

– Смерть Марута не прогонит кначета.

– Я знаю, – полицейский сжал зубы, – но я хочу сделать хоть что-то, пока я в трезвом уме. Пока я сам контролирую свою жизнь.

Да он совсем отчаялся… Сердце сжалось от сострадания.

– Жедар, подумай о Веронии. Что она…

– Я постоянно думаю о ней! – воскликнул мужчина и зло рубанул мечом по кусту, проходя мимо. – Каждую секунду! Да я, возможно, жив до сих пор только благодаря ей! – его голос стал сдавленным. – И ради нее я должен умереть.

Боги… Боги, если вы меня слышите, помогите ему. Пожалуйста. Как же больно…

– Зачем?.. Зачем тебе умирать?

– Он превращает меня в чудовище. – Жедар застонал, сжал виски, чуть не порезав себе плечо. – Я ничего не могу с этим поделать. Я не могу этому сопротивляться. Это невозможно. Я боюсь, что однажды наврежу ей. Она уже! Уже страдает. Она ничего не говорит, не жалуется, но я вижу… Вижу…

– Ей больно только потому, что больно тебе. – Накатывались слезы, но я держался. Ему это точно не поможет. – Она видит, что страдаешь ты. Она тебе поможет. Она тебя не бросит. Вместе вы справитесь. Доверься ей. Позволь ей быть твоей опорой.

Он покачал головой.

– Я убью ее.

– Не убьешь. – Пожалуйста, поверь мне. – Все, что может Кантэзо, – говорить. Это все, на что он способен. Не слушай. Не думай. Игнорируй его. Общайся с Веронией. Передавай ей все, что он говорит тебе. Она умная девушка, она сможет сказать то, что разобьет его слова.

Он взглянул на меня с недоверием, но, кажется, в его глазах появилось сомнение.

– Я не верю в это.

– Попробуй говорить уверенно. Говорить осторожно. – Попытайся. Ты сам сказал, что пока мы рядом, Кантэзо тебя не трогает. Мы что-нибудь придумаем. Должен быть способ защитить тебя.

– Зачем ты это делаешь? – Он глядел на меня с изумлением.

– Я стал элитором не для того, чтобы бездумно убивать кначетов. Я стал элитором для того, чтобы спасать невинных. Ты ни в чем не виноват. Ты хороший человек. Благодаря тебе твой район стал лучше жить.

В глазах Жедара появилась надежда.

– Хорошо… Да… Хорошо. Но сначала я убью его. Я поклялся.

– Я… не одобряю убийства, но… Стой! – Я напрягся, усиливая чувства. – Тут магия.

– Да, – полицейский кивнул, – это вход.

И он шагнул в пространство между двумя деревьями и исчез. Я поспешил за ним. Как будто ниоткуда передо мной возник дом: первый этаж из камня, второй – из дерева.

– Стой, давай поговорим.

– Потом. – Жедар стремительно шел к двери. – Не сейчас, пока я полон решимости и знаю, что делать.

Я нахмурился. Нет, я был так близко к тому, чтобы помочь ему!

– Потом может быть поздно.

Он не слушал. Его решимость не сломить ничем, должно быть, даже появись здесь Кантэзо, она бы не поколебалась.

Полицейский толкнул дверь, и, почувствовав угрозу, я выкинул вперед зеркало. Разорвался фиолетовый шар. Заклинание кначетов. Похоже, один из пойманных магом поставил одноразовую ловушку.

– Осторожнее, – бросил я, входя внутрь за Жедаром.

– Спасибо, – ответил он, поудобнее перехватив рукоять меча.

Мы прошли мимо стеллажей, заставленных склянками с жидкостями, банками с порошками, растениями, сушеными и плавающими в формалине частями тел… Кначеты. Меня замутило, я поспешно отвел взгляд. Что он с ними тут делает, тварь?! Теперь и мне захотелось убить Марута. Хотя, конечно, одного взятия кначета под контроль достаточно, чтобы разозлить меня – кто обожает рабовладельцев? – но это…

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо безлюдных жилых комнат и оказались в дальней. За нами сама собой захлопнулась дверь, я быстро огляделся. В центре алтарь длиной с человеческий рост, рядом стоит мужчина в потрепанном балахоне, столик на колесиках с хирургическими инструментами… А в углу, в кругу призыва, высится потрошитель, почти упираясь головой в потолок. Левая рука от локтя – зазубренный меч. На худощавом теле висит белое волнистое платье. На лице – алая узорчатая маска, из прорезей для глаз бьет голубой свет. Почти до черноты багровые волосы спадают до бедер.

Не понимая, куда кначет смотрит, я послал ему мысль:

– Я помогу. Подожди.

Я сосредоточился на рунах в круге, одновременно прислушиваясь к завязавшемуся разговору.

Голос изменника звучал растерянно:

– Что случилось, брат?

Я даже почти поверил, но эти нотки… Притворяется.

– Прости, но я должен тебя убить, – голос Жедара звучит холодно.

Теперь полицейский был похож на того, кого я видел вначале. Уверенный, сильный.

– Что? – Марут округлил глаза. – Я знал, что ты не одобряешь мое поведение, но ты столько лет позволял это делать, что изменилось теперь?

– Ты прислал ко мне своих псов. – Будто, как тогда, выносит приговор. – Они хотели убить меня.

– Я хотел остановить тебя! Ты привел наемников! – возмутился маг. – А за ними пришли Ищейки! Я бы не стал убивать тебя!

Жедар не сказал: «Ты прислал ко мне Кантэзо». Возможно, он и правда не совсем в это верит, но считает брата виновным.

– Ты совершаешь преступления. И должен быть наказан.

– Стоп. – Я нахмурился, пытаясь понять, что идет не так. – Это риторика Кантэзо, не твоя. Почему ты на самом деле хочешь его убить?

– Неважно, – полицейский шагнул вперед, – то, что я позволял тебе жить, слишком долго терзало меня. Я полицейский, и я должен исправить свою ошибку.

И правда, сколько кначетов пострадало, пока он позволял ему жить… Ах! Вот оно что! Вот на что Кантэзо его поймал. На вечное чувство вины. Он воспользовался его слабостью и сломил его волю. Я даже представить не могу, сколько в работе Жедара было сложных моментов, сколько жертв, которых можно было бы избежать, сколько непойманных преступников… Какая же Кантэзо мразь…

А Марут пятится, в голосе нет страха, только предупреждение:

– Не подходи, я буду сопротивляться!

Полицейский не слушал, сокращая расстояние.

– Подожди! – крикнул я. – Не слушайся приказов мага!

Цепи сломались. Маг вздрогнул, взглянул на круг, взмахнул рукой…

– Защити его!

Усилием мысли я изменил руны, наконец убрав невидимую стену, окружающую портал, и потрошитель вырос перед Жедаром. Магия людей почти не причиняет вреда кначетам, и черная молния просто рассыпалась снопом искр, как будто попала в камень.

– Пусть твои боги простят тебе твои грехи, – сказал потрошитель, шагая вперед.

Зазубренное лезвие пробило выставленный магический щит и вонзилось в сердце. Маг медленно опустился на пол, широко раскрытыми глазами глядя на кначета. В его взгляде такое детское непонимание и обида. «Как так?! Я же все контролировал!» – должно быть, думал