Атака с ходу не пройдет, преимущество в одного человека слишком мало. И поможет ли оно? Но дело есть дело, надо стребовать ответ с чужаков и выяснить, кто они и откуда.

Бербек думал так или почти так. Это читалось на его лице, да и не могло быть иных мыслей у воина. Не о дуализме же мира он рассуждал!

– Кто такие? Почему в землях барона Хорнора без разрешения?

Даже разрешения! Визу бы еще спросил.

– Мирные путники. Шли с караваном торговца Асохи, теперь едем одни в Догеласте. Едем мирно, никого не обижаем, ваши порядки чтим.

– Асоха – это который хординг из Ломенгарса?

– Верно.

– Где он сам?

– Повел караван в Тиаган.

Бербек задумался. Асоху он знал, уже проще. И поселок этот мы не тронули – еще один плюс. Но что дальше?

– Назови себя, – потребовал Бербек, – и скажи, кому ты служишь?

Конечно, свое настоящее имя я назвать не мог. По той простой причине, что не исключен вариант, когда имя дойдет до ковбоев. А так как Артемов в Асалентае быть не может, это засветит нас выше крыши.

– Темалл, – ответил я.

Теммо – это мрак, тьма. Алл – большой. «Большой Мрак» – так звучит перевод имени. Обычно подобным образом хординги кличут грозу моря – венсрама (акулу). Есть сходство и с моим именем, меня часто называли Тём.

– А как тебя зовут?

– Бербек. Я служу барону Хорнору, хозяину этих мест. А кому служишь ты?

– Тому, кто платит больше. За мое умение, за мой меч, за мою кровь.

– Наймит, – нахмурился Бербек. – Вы все?

– Да. Это мои люди.

Дружинник замолчал. А мог бы задать еще сотню вопросов, дабы выпытать все обо мне и главное – узнать не служу ли я тем, кто напал на земли барона. Но дружинник не следователь, много болтать не умеет.

– Откуда приехали?

– С полудня.

– Ехали через Гатьяну?

– Что?

– Поселок на той стороне леса. Если вы с полудня, проехать мимо Гатьяны не могли.

– Значит, Гатьяна? Да, мы были там. Но до нас там побывал кто-то еще. Поселок разорен, есть убитые и раненые. Один дом сгорел.

Бербек глянул на своих. Судя по всему, новость его не удивила.

– И кто это сделал?

– Не знаю. Когда мы приехали, напавших не было. Заезжать мы не стали, ушли.

– И много убитых?

– Видели троих. И несколько покалеченных.

– А остальные?

– Бабы ходили, да два мужика, – вспоминал я.

– В Гатьяне жило пять семей. Десять хозяев, бабы, дети… Четыре десятка всего! А ты говоришь, что там всего десяток.

– Что видел, то сказал.

Взгляд Бербека скользил по нашей одежде, по оружию. Искал следы недавнего боя и грабежа. Но не находил. Слишком мало вещей при нас, для добычи недостаточно. Непохожи мы на грабителей. Но подозрения все же были.

Подошел староста поселка. Кося взглядом на нас, поздоровался с Бербеком.

– Что они делали здесь? Угрожали?

– Нет, господин Бербек! Они приехали мирно. Купили зерна и мяса.

– А чем заплатили? – перебил его Бербек.

Староста с великой неохотой показал серебро. Бербек протянул руку и староста вложил в нее овал. На его лице были испуг и обида. Хоробник мог и отнять серебро, хотя это не по правилам – только барон или его человек может собрать налоги. Но что возразить хоробнику? У него топор и копье. У него сила.

– Щедрая плата, – протянул Бербек, вертя серебро в руке. – И это за зерно и мясо? Где вы взяли такое?

Мне надоели расспросы этого парня, но я держался, понимая, что ссора с местными невыгодна. Однако всему есть предел. И если этот холуй баронский решил показать, кто здесь хозяин, то может получить ответ. Вопрос в том, выгодно ли нам давать урок вежливости этому наглецу?

– Во всяком случае, не в Гатьяне, – буркнул я. – И заплатили мы не старосте, а его хозяину. Он и спросит, если надо, – что и как! А староста отдаст ему серебро.

Я отвел от набольшего удар и заставил Бербека шевелить извилинами. Возьми он серебро, его могут обвинить в краже. И тут не прокатит отговорка – взял, чтобы передать. Если я правильно понимаю образ мыслей здешних дворян, посягательство на священное право собирать налоги с подвластных земель карается смертью.

Да и Бербек знает. Но сейчас рискует.

* * *

Видимо хоробник это и сам понял. Ощерил рот в ухмылке, показал желтые зубы, бросил серебро под ноги старосте и повелительно произнес:

– Вы поедете с нами! Верно, барон решает все. Вот пусть и решить, как с вами быть. Может повесить, может головы отрубить…

Стращал Бербек, мстя за серебро. И рисковал. Если мы дворяне – наглому воину несдобровать. А если нет? На земли барона напали, тут не до политеса, хватай всех, там разберутся.

В наши планы визит к барону не входил. Это и задержка, и опасность влипнуть в переделку. Черт его знает, что там решит барон. Будет ли устраивать разбирательство или просто захочет убить. Здесь он полновластный хозяин, его слово – закон.

– Где твой хозяин? – спросил я, еще не решив, как быть.

– А зачем тебе? – усмехнулся Бербек.

– Ты, чернь! – вскипел я, посылая коня вперед. – Как разговариваешь, холоп!

«Холоп» на местном языке звучит «каянта». А дерьмо – кянтаа. Созвучные слова с минимальным отличием. Вот я и произнес каянта почти как кянтаа, сократив звучание. Вроде и оскорбил, но не сосем.

Однако Бербек намек понял верно. Побурел лицом, глаза превратились в узкие щелочки, на скулах вспухли желваки. Рука потянула из петли топор.

Оскорбленный незнакомцем в присутствии подчиненных и старосты, он готов был напасть и упустил из виду тот факт, что я стою вплотную к нему, защищенный его телом от ударов дружинников. Как и Михаил. А Макс и Виктор успели отъехать чуть дальше и были готовы атаковать увлекшихся ссорой дружинников.

Не давая Бербеку раскрыть рта, я заговорил полушепотом, заставляя того склонить голову, чтобы разобрать слова.

– Хочешь, чтобы мы встретились с бароном, – встретимся! Скажи, где он, и сами найдем. А хочешь – укажи путь. Но будешь языком трепать – отрежу вместе с головой! Понял, чернь?!

Лицо хоробника стало и вовсе черным. Но рука так и не вытащила топор. Верный пес своего хозяина, он не осмелился решать за него. Что мы не простые наймиты, уже ясно. А поспешишь – можно и получить на свою голову немилость барона. Пусть уж лучше он решает.

– Я провожу вас к барону, – прошипел Бербек. – Но если он решит убить вас, я лично отрежу каждому голову!