Фибер старается успокоить его, сейчас ему невыгодно терять такого друга. Кандинский делает вид, что не понимает этого, и идет в Интернет-кафе играть в сетевые игры. У входа он видит объявление о скором появлении в Боливии Плейграунда ("Живи параллельной жизнью за умеренную плату!"). Он спрашивает себя, какого дьявола это может значить.

В последнее время Кандинский испытывает влечение к сестрам Фибера Ауткаста. Лауре пятнадцать лет; у нее каштановые волосы, падающие на лоб, и груди – округлые и тяжелые. Даниэле – четырнадцать; светлые волосы коротко подстрижены, а длинные ноги и ловкость сделали ее прекрасным игроком в пляжный волейбол. У Гизелы, ее сестры-близняшки, черные волосы с челкой, будто выстриженной бешеным парикмахером; она недавно открыла для себя косметику и малюет глаза с таким тщанием, будто это ее долг перед родиной. Их почему-то называют "три виноградинки". Кандинский не осмеливается даже заговорить с ними: все три очень высокомерны, а он боится насмешек. В своих дерзких фантазиях он представляет, как язык Лауры словно ядовитая змея проникает ему в рот; Даниэла ласкает его член с видом девочки, совершающей запрещенный поступок, задуманный уже давно, а Гизела под покровом ночи дает ему потрогать свои потаенные местечки…

Кандинский покупает себе "Нокию" последней модели. Серебристые клавиши на блестящем черном фоне. Однажды вечером он приближается к дому своих родителей и украдкой наблюдает за ними с противоположного тротуара. Отец чинит во дворе велосипед; спина его сгорблена, он постарел.

Решительными шагами Кандинский подходит к нему, не дав опомниться, сует в руки конверт с деньгами и поспешно уходит. По дороге к дому Фибера он вдруг останавливается и задумчиво смотрит на длинную горную цепь на горизонте, которая лиловеет в лучах закатного солнца. Он пытается понять причину одолевающего его беспокойства. В последнем году уходящего столетия его привлекла массовая акция протеста антиглобалистов в Сиэтле. Молодежь Запада восстает против мирового порядка, в котором крупные корпорации имеют большую власть, чем правительства. И если недовольство зреет в развитых странах, то что говорить о Латинской Америке? Режим Монтенегро продолжает разбазаривать предприятия, имеющие огромное значение для развития экономики страны; это он выставил на аукцион энергетические компании Рио-Фугитиво. Неолибералы правят страной уже пятнадцать лет, и за это время экономический кризис только углубился.

Возможно, глобализация и есть та причина, которую он ищет. Он чувствует себя виноватым в том, что купил свою "Нокию". Кидает телефон в помойку. Когда он возвращается домой и входит в комнату, где живет с Фибером, то понимает, что натворил. А разве их компьютер – не продукт этой же враждебной империи, пусть даже он собран своими руками?

Ему следует быть разумней, чтобы победить врага его же оружием. Разве не так говорил майор Маркое? Сапатисты имеют свой сайт в Интернете, где распространяют свои идеи и прокламации; и они преуспели в своих начинаниях благодаря умению действовать оружием противника.

Путь пуриста приведет его в монастырь, а это не его дорога. По крайней мере не сейчас. Два часа спустя он отправляется на поиски своей "Нокии". И находит ее.

Чтобы удовлетворить желание, которое вызывают у него сестры Фибера Ауткаста, Кандинский добивается женщин в только что появившемся Плейграунде. Это восхитительная виртуальная вселенная, не средневековая фантазия, а современный город, знакомый ему; слегка футуристический, слегка декадентский. В обличье одного из своих двойников он гуляет по виртуальным улицам. Он ненавидит Бульвар из-за обилия неоновой рекламы: "Найк", "Кальвин Клайн", "Томми Хилфиджер"… Он предпочитает посещать опасные кварталы. Именно там можно встретить женщин, готовых на все. И он не испытывает в них недостатка, хотя те, к кому его по-настоящему влечет, живут в реальном Рио-Фугитиво. Иногда он назначает женщинам свидания в барах, используя установленные заранее тайные знаки (в Плейграунде строго запрещено упоминать реальность). Иногда такие встречи оборачиваются разочарованием: аватар в высоких сапогах и мини-юбке, с роскошными формами, на деле оказывается толстой секретаршей или сильно накрашенным геем, выпускающим сигаретный дым тебе в лицо. Иногда реальный человек оказывается близок к своему аватару, и они даже проводят несколько часов в мотеле; но Кандинский быстро охладевает к этим женщинам и вновь возобновляет охоту в Плейграунде.

Однажды ночью он познакомился с аватаром по имени Ирис. Слегка мужеподобная внешность, военные ботинки, челюсть немного выдается вперед. Он пригласил ее в бар на Бульваре. Она согласилась с условием, что каждый платит за себя. Никто никому ничего не должен. "Уже нельзя быть галантным с женщиной, даже в Плейграунде", – думает Кандинский. Ему хочется сказать это вслух, но он молчит, опасаясь нарушить правила. И вот, едва представившись, Ирис сразу берет быка за рога.

Ирис. Глобализаиия – это рак, который разрушает мир, а Плейграунд – один из основных симптомов этого рака, созданный для того, чтобы люди, развлекаясь у мониторов, уходили от реальности, не отдавая себе отчета в том, что происходит вокруг них. Нужно обособиться от этого и уйти жить в кибергосударство.

Кандинский. Мы должны протестовать.

Ирис. Это не решение проблемы. Империя пресекает протесты, чтобы иметь абсолютную власть.

Кандинский. Если тебе так не нравится Плейграунд, зачем ты приходишь сюда?

Ирис. Прогулка с ознакомительной целью. Всегда лучше знать врага.

Их разговор не может продолжаться долго. Появляются полицейские Плейграунда, знакомят Ирис с ее правами и лишают доступа в систему на девять дней. Ирис исчезает с экрана, выкрикивая свои призывы.

Кандинский глубоко задумывается над ее словами, они задевают его за живое.

Спустя десять дней он снова встретится с Ирис. Они договариваются встретиться, но уже не в Плейграунде, а в приватном чате в Интернете.

Кандинский. Спасибо, что опять появилась. Твои слова заставили меня задуматься.

Ирис. Я почти ничего не сделала. Не выношу рекламу в любых ее проявлениях.

Кандинский. Без нее не обходится даже в сети.

Ирис. Я говорила тебе, что для ухода от всего этого и создаются кибергосударства, вневременные зоны. Пиратские утопии.

Кандинский. Пиратские утопии?

Ирис Да, как это делали пираты в XVIII веке. Далекие острова, где грабили корабли. Там не существовало денег, и все жили вне закона и вне государства. Такие острова есть и в сети.

Кандинский. В наши дни невозможно жить вне закона и вне государства.

Ирис. В реальном мире – невозможно, а в кибергосударствах все иначе. Общества, где царит криптоанархия. Я живу в одном из таких. Приходи во Фредонию.

Кандинский. Рано или поздно придет закон.

Ирис. В пиратских утопиях есть виртуальные законы. Виртуальные судьи, виртуальные свидетели. Но это институты, уважающие моральную автономию человека; они действуют справедливо, а не так, как это происходит в реальном мире. Важно то, что они созданы недавно, но будут существовать всегда: для правительства такие вневременные зоны не представляют интереса.