litbaza книги онлайнИсторическая прозаИнквизиция. Царство страха - Тоби Грин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 157
Перейти на страницу:

То обстоятельство, что некоторые из несчастных находили убежище в церкви, то, что их пришлось оттаскивать от христианских икон, говорит само за себя. Есть и иной факт: некоторые «старые христиане» сводили счеты со своими врагами, обвиняя их в том, что те были конверсос, после чего натравливали на них толпу. В Португалии свирепствовала эпидемия чумы, страну охватила массовая истерия. В Лиссабоне в 1504 г. и в Эворе в 1505 г. уже произошли первые мятежи против конверсос[262]. После событий в Испании иберийские общества знали, когда и где следует открыть выпускной клапан в такие кризисные времена.

Хотя мятежи 1506 г. не имеют никакого отношения непосредственно к инквизиции, подражание аутодафе показывает: португальцы отлично знали о том, что происходит в Испании. И они были готовы последовать этому примеру. Нетерпимость, некогда изобретенная в Испании, с легкостью пошла на экспорт. А то, что она привьется в Португалии, оказалось лишь вопросом времени.

И вновь объект преследования создало само общество, допустив грубый произвол и совершив насилие над «внутренним врагом».

Эвора, 1545-48 гг.

Спасение Альвару де Лэана после совершенной попытки самоубийства закончилось двухлетней безвыходной ситуацией. Адвокаты Альвару пытались доказать, что он впал в безумие, но прокурор отвергал все доводы защиты. Обвиняемый действовал как человек, обладающий здравым смыслом, когда речь шла о делах, когда он давал признательные показания. «В нем не имелось вообще ничего безумного. Это, всего-навсего, еретические проявления…»[263]

Существовал метод растягивания по времени дел в инквизиции. Чем дольше сидели обвиняемые в тюрьме, тем выше оказывалась вероятность того, что они начинали «выдавать» себя перед товарищами по несчастью. Порой эти сотоварищи сами приходили в такое отчаяние, что начинали придумывать различные истории о других заключенных. Но еще страшнее становилось мучительное стремление добиться благосклонности судей. И люди часто только радовались возможности предать друзей по тюремной камере.

По делу Альвару де Лэана один из заключенных выступил с заявлением о том, будто Лэан утверждал: до наступления 1550 г. явится Мессия, а «старым христианам» придется раскаяться в своем недостойном обращении с конверсос. Альвару, как говорили, оказывал поддержку всем заключенным, которые отказывались покаяться. Он проявлял чрезмерно враждебное отношение к тем, кто содействовал процессу инквизиторского следствия. Один из заключенных сказал ему:

— Наш Господь и Спаситель Иисус Христос скоро заберет нас отсюда.

На это, как говорят, Лэан ответил:

— Ты единственный, кого Он заберет.

Это означало: «Ты единственный, кто верит в Него»[264].

Сначала Лэан отрицал все. Затем обвинил во всем свою жену Лианор: «Это она сохраняла иудаизм в семейном доме, а я всегда был хорошим христианином».

Потом обвиняемый сказал, что Лианор полностью выполняла все, что предписано Моисеем, а его обвинили люди из городов Кортикош и Могадору только из зависти к богатству. Именно поэтому его и не любили.

Как только инквизиторы услышали подобное, они поняли, что получили этого человека. Заключенные часто начинали с обвинения своих самых близких и дорогих людей, а затем наконец-то признавались, что и сами были еретиками, постоянно распространяющими клеветнические слухи.

Так произошло и с Альвару. Он, хотя и очень поздно, признался, что посещал тайную синагогу в Могадору и соблюдал день отдохновения в субботу. Однако обвиняемый заявил, что теперь стал хорошим христианином, что искренне раскаялся и обратился в единую веру Португалии[265].

Для инквизиторов покаяние было именно тем, что требовалось. С точки зрения теологии оно означало, что грешник принял свой грех и понял возможность искупить его. С физиологической точки зрения раскаяние становилось триумфом воли инквизиторов над волей заключенного, признанием обвиняемым своего собственного бессилия.

Итак, Альвару согласился: он был еретиком, который своими идеями подрывал национальную самобытность. Он не оказался «нашим». Обвиняемый признался и покаялся во всем, что нужно инквизиции — в том, что ее служители хотели услышать от него.

Многие особенности, которые часто встречаются в документах инквизиции, ярко выражены в деле Альвару де Лэана. Мы видим, как семейные узы становятся ничем при инквизиторских процессах, когда муж мог обвинить свою жену, чтобы самому выглядеть менее виновным. Дружба, завязавшаяся в застенках инквизиции, часто приводила в итоге к отвратительной мотивации: заключенные заявляли о преступлениях друг друга, а теологическую подоплеку «ереси» они почти никогда не понимали. Разговоры начинались с намерения вытащить друг друга и с надежды на то, что кого-то можно обвинить, не прибегая ни к каким преувеличениям или простой лжи.

Эти обстоятельства вскрывают наличие инстинкта выживания в своей самой примитивной форме. Люди, с которыми обращались таким образом, реагировали по-разному. Безусловно, находились и те, кто помалкивал до самого конца. Но многие другие соглашались, добиваясь освобождения за счет других.

Кое-что из этих омерзительных процессов не могло не просочиться в общество, которое превратило конверсос в жертвы.

С процессом обнаружения «ересей» португальских конверсос пришлось подождать до смерти Мануэла I. После мятежей 1506 г. у Мануэла начались приступы, похожие на кризис сознания. Во всяком случае, монарх сдержал свое слово: в 1512 г. он продлил до 1533 г. период помилования, данный конверсос инквизицией.

Однако после смерти Мануэла в 1521 г. его преемник Жуан III проявил меньшую готовность позволить конверсос мирно интегрироваться в национальную жизнь. Вскоре начались первые допросы относительно праведности религиозных убеждений вынужденных выкрестов[266].

В 1524 г. Жуан III, направляемый своей испанской женой Екатериной, внедрил шпиона в среду португальских конверсос, чтобы узнать, какую веру они исповедуют на самом деле. Он приказал Энрике Нуньешу из Сантарема, старинного мавританского города-крепости, расположенного высоко над влажными равнинами вокруг реки Тежу, жить и питаться вместе с конверсос Лиссабона. Хотя Нуньеш и сам был конверсо, он относился к тем людям, которым Жуан III доверял целиком и полностью. Ведь этот человек выдал властям своего родного брата за исповедание иудаизма.

Нуньеш оправдывал свое предательство перед самим собой тем, что любил Господа от всей души. «Настоящий друг должен быть другом всех друзей и врагом всех врагов, не уважать ни отца, ни мать, ни брата, а только одну лишь истину»[267].

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 157
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?