Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На мне нет белья. Обнажённой груди с затвердевшими сосками касается ночной океанский ветер. Соски сморщиваются ещё сильнее, острыми конусами выпирая вперёд.
Андрей смотрит, не отрываясь. Не пытается отвернуться или сделать вид, что ему неинтересно. Никакого стеснения во взгляде. Никакого осуждения.
Он просто смотрит. Жадно. Голодно. Будто не хочет всего лишь стоять в стороне, а хочет рвануть вперёд, схватить меня и прижать обнаженную к своему телу.
Этот голод в его глазах усиливает ощущение жизни внутри. Делает настолько огромным, что оно пульсом начинает биться у меня в горле.
Живот приятно стягивает — уже привычная реакция на Андрея. Сейчас она меня не пугает, а даже наоборот — делает более сумасбродной.
Хочу получить ещё больше.
Наклоняюсь, не разрывая зрительный контакт с мужчиной, медленно поднимаю рубашку и так же медленно надеваю на себя. Пуговицы не застегиваю, оставляя просвет, через который прекрасно видно мою голую грудь и кружевные просвечивающие трусики.
Склоняю голову набок и жду. Не знаю, чего я жду. Каких-то решительных действий со стороны Андрея? Наверное.
Молча наблюдаю за тем, как он пристально разглядывает меня. Мою грудь, живот, бёдра. Взглядом маньяка скользит по телу вниз-вверх и обратно.
От меня не укрывается тот факт, что у него стоит.
И да, у него большой. Как я и предполагала — в эрегированном состоянии его член выглядит внушительно. Хоть штаны и мешают разглядеть орган более основательно.
Поразительно, как я ещё полчаса назад не могла и представить себе, что решусь на подобные действия в сторону Андрея. А сейчас вон что творю.
И мне не страшно. Совсем не страшно.
Только кое-что беспокоит...
Не успев хорошенько подумать над тем, что собираюсь сказать, выпаливаю:
— А ты когда на меня вот так смотришь, ты её видишь?
*****
Его взгляд остывает с такой молниеносной скоростью, что я не успеваю к этому подготовиться. Вместе с огнём, который только что горел в голубых глазах мужчины, из меня уходит жизнь. Она резко покидает нутро и растворяется в холодном океанском ветре.
Теперь я уже не чувствую себя настолько смелой и безбашенной. Теперь я снова трусливая Лин, которая, кажется, сильно ранила человека напротив.
Судорожно вздохнув, быстро запахиваю рубашку на груди, сжав руку в кулак до побеления костяшек.
Боже, что я творю?! Что несу?!
Трясу тут голой грудью перед хорошим другом своего папы. Спрашиваю о непозволительных вещах. Что Андрей подумает обо мне?!
— Ты закончила? — холодно спрашивает мужчина, и не дожидаясь моего ответа, направляется в сторону машины. — Пошли.
У меня дрожат колени то ли от того, насколько безразличным стал взгляд Андрея в мгновение ока, то ли от его ледяного тона, то ли от стыда, который с каждым ударом сердца всё сильнее наполняет моё существо.
Наспех застёгиваю пуговицы на рубашке. Точнее, пытаюсь сделать это быстро, но пальцы так дрожат, что я никак не могу попасть в петли. В итоге застёгиваюсь лишь до середины, затем хватаю мокрый сарафан с песка и бегу вслед за мужчиной.
Он успел далеко уйти. Я нагоняю его уже почти у машины.
— Андрей, прости! — выдыхаю, когда тот уже разблокирует двери и собирается сесть в салон. — Не знаю, что на меня нашло! Прости, пожалуйста, мне очень стыдно! Подобного больше не повторится. Обещаю! Я... не хотела тебя задеть...
Его тяжёлый взгляд ложится на мои плечи. В нем больше нет огня. Лишь только что-то страшное, сложное, болезненное. И мне это не нравится. Было лучше, когда он смотрел на меня там, на пляже. Сейчас я хочу отвернуться, но усилием воли заставляю не отводить глаза, потому что это неправильно. Потому что сама виновата.
Что я устроила? Зачем вообще задала этот идиотский вопрос? Андрей сказал, тот человек умер. Разве это нормально — так жестоко издеваться?
Не знаю, почему сделала это? Не могу найти ответа внутри своей вновь потерявшейся души.
— Всё нормально. Садись в машину. Замёрзла уже.
В его голосе нет теплоты, но он хотя бы ответил, что уже радует. Наверное, любой взрослый мужчина на его месте воспринял бы эти игры лишними и неадекватными, и просто прекратил общение со мной.
В машине Андрей включает печку, благодаря чему я быстро согреваюсь. Мокрый сарафан бросаю на пол назад, после чего до конца застёгиваю пуговицы на рубашке. Я бы сейчас штаны напялила и кофту сверху — лишь бы мужчина не подумал, что игра продолжается.
Не хочу, чтобы он воспринимал меня как какую-то пустоголовую папину дочку.
"Молодец, Лин. Нормально отблагодарила человека за то, что он нянчится с тобой полночи!"
— Мы сейчас домой? — спрашиваю осторожно, когда Андрей выруливает на дорогу и устремляется в ту сторону, откуда мы приехали.
Кивает.
— А кофе?
— Дома попьём.
— Ясно... Ты злишься, да?
— Нет, не злюсь.
— Злишься, — поджав губы, я натягиваю рубашку на колени, чтобы максимально прикрыть ноги. — Имеешь право. Я просто хочу сказать, что вовсе не такая... В том смысле, что я не играю людьми, и не вешаюсь на мужчин, и обычно не задаю вопросы о том, о чём не следует. Это всё эмоции. Их было так много. Я не сумела с ними справиться. Вот и ляпнула про ту женщину, которую ты любил...
— Лин, прошу, давай закроем тему? Я же сказал, что не злюсь. Нет смысла продолжать, — Андрей тяжело вздыхает, бросив на меня усталый взгляд. — Не придумывай лишнего и не делай себе оценку от моего лица.
— Ну, я же вижу, что ты недоволен. Просто хочу продолжать общаться, словно ничего такого не произошло. Ты ведь не будешь теперь меня избегать?
Андрей иронично выгибает бровь и усмехается.
— Представляешь меня крадущимся на цыпочках мимо твоей спальни в страхе, что ты вдруг выйдешь, и мы столкнёмся?
Его аналогия с моим недавним поведением, когда я боялась выйти из спальни, заставляет меня покраснеть. Ну вот, кажется, прежняя трусливая и вечно краснеющая Лин окончательно вернулась в своё тело.
*****
— Нет. Не так. Вовсе нет, — качаю головой и невольно улыбаюсь, пряча раскрасневшееся лицо за мокрыми прядями волос.
Действительно трудно представить Андрея крадущимся и боящимся столкнуться со мной. К тому же я совсем не это имела в виду.
— Я просто не хочу, чтобы мы прекратили общаться. Чтобы ты теперь делал вид, что мы незнакомы.
